замков на свете. Все богатство, какое у нее есть, она без колебаний отдала бы за право носить имя «мистрис Квинн».
– Пойдем внутрь, – пригласила Блисс. – Хотя, предупреждаю, замок может быть в ужасном состоянии. Я не была здесь больше двух лет. Отец оставил здесь нескольких слуг, чтобы поддерживать порядок, но, боюсь, без надзора они совсем избаловались.
Взяв Кита под руку, Блисс подвела его к обитой железом парадной двери. При их приближении дверь распахнулась как по волшебству: на пороге, торопливо оправляя ливрею, стоял лакей.
– Добро пожаловать, миледи! – воскликнул он и согнулся в низком поклоне, на ходу застегивая сияющие медные пуговицы.
– Где Валентайн? – спросила Блисс.
– Я здесь, миледи. – На пороге стоял худой костлявый человек, одетый в черное. Волосы его были белее снега, но голубые глаза смотрели по-молодому бодро и пронзительно. – Какой приятный сюрприз для всех нас!
– Да и для меня тоже! – заметила Блисс, оглядываясь кругом. В холле с низким потолком царил идеальный порядок: нигде не было видно ни соринки.
– Я, миледи, не выношу грязи, – с достоинством сообщил дворецкий.
– Я должна была догадаться, что на тебя можно положиться, – сияя, ответила Блисс. – Валентайн, этот джентльмен – мастер Кит Квинн, мой муж и твой новый хозяин.
Дворецкий слегка поднял брови, но, мгновенно овладев собой, отвесил Киту низкий поклон.
– Добро пожаловать, сэр, – почтительно произнес он.
– Здравствуйте, Валентайн, – ответил Кит.
– Валентайн, – обратилась к нему Блисс, – приготовь, пожалуйста, ванну на двоих и легкий ужин. Мы поужинаем в отцовских покоях и рано ляжем спать. – Покраснев, она добавила: – Мы ведь несколько дней провели в дороге!
– Будет исполнено, миледи, – бесстрастно ответил Валентайн.
На Барторп-Холл опустилось покрывало ночи; огромную спальню, где проводили ночи многие поколения Барторпов, освещала лишь одна свеча. Блисс лежала, закрыв глаза, всецело отдавшись упоительным ощущениям, о красоте и сладости которых уже успела забыть. Ей казалось, что после отзвучавшей только что симфонии любви она не сможет и пошевельнуться; но Кит положил руку ей на бедро – и тело ее вновь затрепетало, вожделея новых ласк.
Кит приподнялся на локте и взглянул ей в лицо.
– Милая, ты не устала? – ласково спросил он, накрывая ладонью ее бурно вздымающуюся грудь.
Блисс молча покачала головой. Большим пальцем он погладил розовый набухший сосок, и Блисс выгнулась всем телом, стремясь прижаться к нему. Она задыхалась от счастья: неизведанные чувства, что возбуждал в ней Кит, были так сильны, что вызывали смущение и даже мимолетный страх.
Блисс запустила руки в густую шевелюру мужа и притянула его к себе. Губы их слились в нежном и страстном поцелуе. Несколько минут назад они любили друг друга с отчаянной, торопливой страстью – теперь же не торопились, наслаждаясь каждым движением. Кит прильнул к ней, и влажные тела их словно слились воедино. Легкими дразнящими поцелуями он покрывал ее щеки, шею, груди, затем, спустившись ниже, начал целовать плоский живот и нежные бедра. Блисс затрепетала всем телом.
– Кит! – прошептала она. – Скорее, пожалуйста! Сейчас!
Он подчинился. С затуманенными от желания глазами Блисс отдалась во власть мужского сильного тела – и в следующий миг Кит вошел в нее, наполняя ее своей любовью.
В этот раз он двигался томительно медленно, не отрывая взгляда от ее потемневших глаз. Внутри у Блисс разгорался костер; пьянящий жар охватил ее, заставляя забыть обо всем на свете. Тела их слились воедино, наслаждение Кита стало ее наслаждением, и в едином ритме бились их охваченные страстью сердца.
Огонь пылал все сильнее. Наконец наслаждение достигло предела – и Блисс содрогнулась в руках Кита, громко выкрикнув его имя.
Она заснула у него в объятиях, дыша тихо и ровно, как младенец. Кит не спал: он любовался на свою молодую жену, смотрел, как поднимаются и опускаются в свете свечи ее полные груди, как длинные ресницы цвета осенних листьев отбрасывают на раскрасневшиеся щеки кружевную тень.
Кит поднялся с кровати и, не одеваясь, подошел к окну. Он долго смотрел на залитый лунным светом двор и дальний лес. Серебристый свет струился в окно, заливая постель каким-то призрачным, неземным сиянием.
Кит оглянулся. Как прекрасна его возлюбленная сейчас, купаясь в лунном свете, сколько в ней чистоты и невинности! Ей восемнадцать лет – в сущности, еще почти ребенок… И тяжкая забота затуманила очи Кита.
Да, они рождены, чтобы быть вместе. Но сначала им придется разлучиться. Кит пришел в этот мир, чтобы сделать Блисс счастливой, но сначала должен нанести ей удар. Удар, которого их любовь, быть может, и не выдержит.
20
Черная карета с гербами лорда Холма на дверцах неслась по дороге к Йоркширу. Копыта восьмерки лошадей вздымали такую пыль, что, несмотря на удушливую жару, путешественники принуждены были держать окна закрытыми.
– Вы уверены, что Блисс в Барторп-Холле? – поинтересовался Стивен. Ему вообще не хотелось тащиться в Йоркшир – и уж тем более не улыбалось проделать этот долгий путь напрасно.
– Не сомневаюсь! – ответил сэр Бейзил. – Она любит это место. Там она родилась, выросла – туда и сбежала в трудную минуту.
