он.

Катрина боялась к нему приблизиться. Она попыталась убежать, но Перси, поймав за волосы, удержал ее, заставил встать на колени и опустился рядом.

– А что же сегодня? Твоя записка нашла меня. Но ты-то доподлинно знала, что я не успею приехать раньше, чем они. Они снова были здесь, это мне тоже известно: Джеймс с маленьким отрядом все время находился в поле и видел их. Твой хахаль опять приходил к тебе, Катрина. Палмер приходил сюда, в мой дом! Скажи, жена, на что вы теперь поставили? Он имел тебя прямо здесь? Или в зале? Или в спальне? Может, ты и туда водила его, Катрина? Прямо в нашу комнату? – Он положил ладони ей на плечи и принялся трясти ее все яростнее.

Она понимала, что Перси не в себе, и все же в ее душе поднялся протест.

– Неправда! – выкрикнула она. – Неправда!

– Лгунья! Еще до нашего венчания, до войны ты бегала к нему! После наших свиданий… каждый раз, каждый раз!..

Катрина снова ахнула, удивившись его осведомленности. Перси горько улыбнулся:

– Вот – правда. Ты вышла за меня, ты пришла ко мне в дом, ты легла в мою постель. Но при каждом удобном случае ты бегала к любовнику-тори.

– Нет, Перси, нет! Ты не прав! Перси… Мне пришлось играть в их игру. Ведь он мог отправить меня обратно! Но я никогда не раскрывала ему секретов. Я же… Ты дурак! – вдруг взорвалась Катрина. – Ты с твоей непорочной честью и твоим мужским самомнением!.. Мы живы, Перси. Мы живы! – Оттолкнув мужа, она встала, с ненавистью проклиная мужчин и все мужское отродье.

– Мне рассказывали, – глухо прорычал Перси. – Много раз рассказывали. Я почти различал его голос, словно он при мне говорил с тобой…

– Остановись! – вскричала она и бросилась к двери, уязвленная и жалкая. Но Перси мгновенно очутился у нее за спиной, обхватил ее руками и придавил к груди.

– Что я вижу, Катрина? Даже сейчас ты пытаешься бежать к милому! Ты снабжаешь его корабль из моих кладовых! Наверное, ты и постель ему успела согреть?

– Остановись! Опомнись же, Перси!

Она попыталась бороться. Они упали и покатились по твердому полу, покрытому персидским ковром. Катрина зашлась в истерике, но продолжала сопротивляться и бить мужа. Поймав ее запястья, Перси крепко прижал их к полу над ее головой. И тогда Катрина увидела его глаза и прочла в них все.

Он ненавидел ее. Он презирал ее. Питал к ней отвращение. Она еще никогда не видела в его глазах столь глубокого упрека и такого откровенного, всепоглощающего презрения.

– Перси! – в ужасе закричала она.

– Ты не пойдешь! – сказал он. – Ты не пойдешь к любовнику! Во всяком случае, сегодня ночью! – Вдруг в горле его послышалось нечто вроде сдавленного стона, и Перси погладил ее по щеке. Пальцы его дрожали, были жесткими и какими-то окостеневшими, но все же в них было столько нежности… – Боже, как я любил тебя! И все эти годы, все эти годы ты ловчила и обманывала, но все равно… Я до сих пор люблю. Люблю тебя, хочу тебя, не могу без тебя… – Он крепко поцеловал жену. Губы ее мгновенно распухли, а на глаза навернулись слезы.

– Нет! – Катрина попыталась высвободиться. Ей надо было объяснить ему, заставить его поверить.

– Сегодня, дорогая, ты не скажешь мне «нет»! «Господи, он не понял! – вдруг осенило ее. – Он подумал, что я ухожу от него. Он не понял, что я сопротивляюсь только его жестокости».

– Перси, умоляю!..

– Не умоляй!

– Я не предавала…

Потный, горячий и грубый, он уже был сверху. Она чуть не задохнулась от жестокого поцелуя. Под его тяжестью не оставалось шанса ни пошевелиться, ни вздохнуть. Затрещала ткань платья, оно было отброшено в сторону, но Катрина стала сопротивляться еще свирепее. Внезапно слезы хлынули из ее глаз. Ведь это же ее муж, и она любит его, и это не должно быть так.

Она замерла и теперь чувствовала только его мягкое дыхание возле щеки и легкое, как перышко, скольжение его пальцев по обнаженному телу. Перси снова глухо застонал и прошептал, что любит ее. Потом он приподнялся и вошел глубоко-глубоко в ее плоть, а Катрина вплела пальцы в его волосы и приняла, как последнюю благодать, его близость. Сумерки перешли в ночь, и изможденные, усталые, обессилевшие в буре чувств, супруги заснули.

Приближался рассвет. Спросонья Катрина еле осознала, что Перси уже встал и голый осторожно крадется к окну.

– Мой Бог! – вдруг вскричал он и обернулся к жене, которая поспешно поднялась и попыталась прикрыться остатками платья. – Так это ловушка! Лживая шлюха! Это была ловушка! Вот они! Британцы уже на нашем дворе!

– Нет…

Перси неуклюже натягивал штаны, не отводя взора от окна. Неожиданно дверь в зал распахнулась и на пороге появились не только Генри Сеймур и Чарлз Палмер, но целая дюжина красных мундиров.

Перси перевел взгляд с них на жену и улыбнулся незабываемой, убийственной улыбкой. Катрина вскрикнула и бросилась к мужу.

– Потаскуха! Не трогай меня! – остановил он ее и выхватил саблю. Чарлз Палмер принял вызов, выступив на середину комнаты. Раздался лязг стали. Катрина снова вскрикнула. Перси сражался лучше своего противника. Преимущество явно было на его стороне. Парада – удар, удар и парада. Он оказался сильнее. Уже через несколько минут клинок Палмера, описав высокую дугу в воздухе, упал на пол. Перси обернулся, чтобы сразиться со следующим противником, но пистолетный выстрел лишил его этой возможности. Он вскрикнул и схватился за плечо.