как позволить нам пройти через ворота, они осмотрели все наши вещи. Дворец – это на самом деле расположенное на склоне холма старинное поместье, построенное еще в английские колониальные времена. Это несколько низких строений, окруженных многочисленными садами и лестницами, которые образуют приятный, немного таинственный лабиринт. Тысячи великолепных цветов не обращали внимания на ливень, а птицы, которых тоже было великое множество, сладко пели. Стены приемных комнат и коридоров украшены изображениями будд и бодхисаттв, которые смотрят на вас добрыми глазами. Из задних комнат доносилось волнующее ритмичное песнопение.

В приемной я попытался разобраться со своими промокшими вещами и запутанными мыслями. К счастью, у меня был готов список вопросов, которые очерчивали основной план книги. Первая часть будет касаться общего положения дел в мире. Вторая будет посвящена проблемам отдельного человека и исследует его обыденную жизнь. Я считал, что такое сочетание чрезвычайно важно, поскольку мудрость нужна не только для разъяснения фундаментальных вопросов, но должна присутствовать и в повседневной жизни. В третьей части мы рассмотрели бы тайны природы и человека. Здесь я намерен задать Его Святейшеству вопросы о смерти, метафизике и творении Вселенной.

Вошел секретарь Его Святейшества, Тензин Гейше, и я вскочил. Время уже подошло? Так быстро? Нет, Тензин Гейше просто пришел, чтобы поприветствовать меня. Пока он обсуждал подробности нашего визита с моей коллегой Анной Бенсон, я вновь погрузился в свои заметки, тщательно анализируя план работы на день. Наконец Лакдор, переводчик Его Святейшества, пригласил нас следовать за ним. Мы вышли на веранду и увидели Его Святейшество – он стоял перед нами. Каждый раз, когда я его видел, мне казалось, что он стал выше. Он радостно пожал мне руку и повел за собой в свою личную гостиную.

Его Святейшество любит принимать гостей и проводит тихие послеобеденные часы, сидя в этой хорошо освещенной, просторной комнате и слушая старых тибетцев, которые рассказывают ему еще более старые истории. Одну стену покрывает огромная рельефная карта Тибета, на противоположной стене висит танка* (рисованный свиток) с изображением Ченрези, рядом стоит небольшой алтарь. Пока я раскладывал свои бумаги и расставлял микрофоны, Его Святейшество удобно устроился в своем кресле, развернутом в сторону внутреннего садика. Его Святейшество не слишком любит светские беседы. Поэтому мы сразу приступили к делу.

С 10 по 16 июля 1995 года Анна, Лакдор и я каждый день проводили с Далай Ламой по два удивительных часа. По вечерам Анна расшифровывала сделанные днем записи, а на следующий день сравнивала их с записями Лакдора. Мой глубокий интерес к жизни, увлечение тибетским буддизмом и почтение, которое я испытывал к Далай Ламе, вдохновляли меня во время бесед с Его Святейшеством. Я надеюсь, что настроение непосредственности, радости, раздумий и удивления, которое присутствовало во время наших бесед, проявилось и в книге «Представь себе…».

Фабьен: Ваше Святейшество, считаете ли вы, что можно создать такую законодательную систему, в основе которой лежал бы буддийский принцип взаимозависимости* и которая точнее соответствовала бы как человеческой природе, так и современному глобализированному обществу? Можно ли создать такие законы без вмешательства в конкретную религию или философию?

Далай Лама: С точки зрения буддистов, законы – это творения человека. Но законы бывают разные. Некоторые сознательно охраняют однопартийную систему – я имею в виду те из них, которые приняты тоталитарными режимами, в частности коммунистическим. Такие законодательные системы противоречат природе человека, и лично я считаю, что они неверны. В демократических странах законы тоже придумывают люди, но там их пишут, чтобы защищать права и ценности человека. В целом я считаю, что законы должны определять основные принципы, по которым будут использоваться инициатива, творческие силы и способности человека.

Фабьен: Как вы думаете, демократия помогает законам эволюционировать в этом направлении?

Далай Лама: Да. В демократических странах законодательные системы должны работать таким образом, и в целом так оно и происходит. Однако эти законы частично противоречат буддийскому принципу взаимозависимости, поскольку они не включают в себя «демократические права» для окружающей среды и мира животных. Большинство законодательных систем занимаются лишь правами человека и не рассматривают права животных или других живых существ, которые, как и мы, живут на этой планете. Законы, защищающие права и ценности человека и определяющие способы использования человеческих способностей, не вступают в противоречие с законом кармы* или причинности, – не в том смысле, что вкладывают в них на Западе, когда одни и те же причины имеют одинаковые последствия, но в буддийском смысле, когда каждое событие происходит по какой-то причине, которую также необходимо иметь в виду.

В реальной жизни проблема состоит в том, что для наиболее «могущественных» людей существует разница между записанными в законе принципами и их применением. Почти все законодательные системы осуждают убийство. Это признано в большинстве стран мира. Однако в жизни люди, обладающие властью, относятся к убийству так же, как и ко лжи. Маленькая ложь для политиков недопустима, но вот большая – сколько угодно. Для буддиста это совершенно очевидное противоречие. То же самое относится и к убийству. Когда человек в состоянии аффекта убивает другого человека, этот проступок