И тут меня осенило. Несмотря на различия в цвете кожи и возрасте (Туту старше на четыре года), эти двое показались мне однояйцовыми близнецами по характеру. У обоих была сверхъестественная способность полностью погружаться в ситуацию и легко, без стеснения отдаваться внезапно нахлынувшему веселью. Оба умели разглядеть в самых прозаических вещах нечто смешное.

Какая-то журналистка переступила через бархатный канат и подошла к ним; за ней, как привязанный, семенил оператор.

Она обратилась к Далай Ламе:

— Могу ли я задать вам вопрос?

— Откуда вы? — поинтересовался он, разглядывая ее.

— Норвежское телевидение. Ваше Святейшество, что было самым значимым для вас в 2001 году?

— Думаю, та страшная новость, тот шок, — ответил Далай Лама, — когда 11 сентября сообщили... и, главным образом, когда я увидел по телевидению гражданский самолет с невинными пассажирами на борту, который использовали как бомбу. Немыслимо. Когда я услышал о планах террористов, пусть не на годы, но по крайней мере на месяцы... Я осознал, каким бедствием может стать человеческий разум, руководимый человеческой же ненавистью. Архиепископ Туту энергично закивал.

— Так что на нас лежит особая ответственность — мы должны поощрять и поддерживать положительные человеческие эмоции, не правда ли? — спросил Далай Лама.

— Очень, очень правильно. Я полностью согласен с вами, — ответил Туту, похлопывая Далай Ламу по руке.

После утреннего заседания в центральном ресторане отеля «Холменколлен» намечался закрытый ланч для лауреатов и гостей симпозиума. В роскошный зал ресторана я вошел вместе с архиепископом Туту. Он знал, что я сопровождаю Далай Ламу, и любезно предложил мне присоединиться к нему за ланчем. Мы заняли ближайший от входа столик. Почти сразу к нам подсел Колм О'Кваначейн — председатель движения «Международная амнистия»[9], который был удостоен Премии мира в 1977 году. Его сопровождала Кора Вейсс — нынешняя глава Международного бюро мира, отмеченного этой премией в 1910 году. Подошел официант и спросил, какие напитки мы желаем заказать.

— Спасибо, большое спасибо, — ответил ему архиепископ Туту, — но я очень голоден.

Достаточное ли это основание для того, чтобы поскорее получить что-нибудь съестное?

— Я постараюсь обслужить вас как можно быстрее, — пообещал норвежский официант.

— Спасибо, спасибо, — у архиепископа Туту вырвался его характерный смешок.

Я немного нервничал в компании таких знаменитостей, однако все же вознамерился поговорить с архиепископом о его отношениях с главой Тибета.

— Какое впечатление произвел на вас Далай Лама? — начал я, и мой голос прозвучал неестественно громко. О'Кваначейн и Вейсс повернулись в мою сторону.

— Он замечательный человек. Я очень полюбил его, — сразу же ответил Туту. — Похоже, у нас обоих повышенное чувство юмора — как будто внутри каждого из нас живет ребенок, постоянно выскакивающий наружу. Иисус сказал: «Не пребудете как дети, не войдете в царствие небесное». Ребенок в высшей степени наделен способностью удивляться, — и Далай Лама тоже. Кроме того, в нем есть какая-то пронзительная святость. Один из его титулов — «Святейшество», и он действительно святой человек. Перед его обаянием невозможно устоять, особенно молодым людям. Ведь молодые очень остро чувствуют неискренность, быстро распознают, что перед ними — фальшивка. И они понимают, что Далай Лама настоящий.

— У вас с Далай Ламой редкая психологическая совместимость, — продолжал я. — Когда вы сходитесь вместе, то похожи на двух резвящихся мальчишек. Как вам удалось прийти к такому согласию?

— Не знаю, не знаю, — на секунду задумался Туту. — Как человек влюбляется? Это просто вдруг происходит. Есть люди, которые взаимопритягиваются; это просто как алхимия, ее нельзя понять до конца или объяснить. Почему мы ладим друг с другом? Видимо, это еще одна удивительная тайна... Давайте скажем так: благодать.

Архиепископ пробормотал короткую молитву, и как раз в этот момент на нашем столе появилась корзинка с хлебом.

— Вы столько знаете об апартеиде. А что вы с вашим опытом можете сказать о тибетцах и китайцах? — спросил я, когда мы уже попробовали норвежские рулетики.

— Важно то, что мы, черные южноафриканцы, истово верили в то, что победим, — ответил Туту.

Я почувствовал, что все сидящие за нашим столом стараются не пропустить ни слова из того, что он говорит.

— Вера... Вы знаете, иногда за нее приходится держаться зубами. Особенно в смутные времена... Когда смерть стала едва ли не обыденным делом. Нам повезло: южноафриканцы обладают удивительной способностью подмечать смешное. Они смеются даже в самых зловещих ситуациях. И над собой тоже. А теперь о китайцах. Знаете, в конечном счете они проиграют. И кроме того, лишатся остатков уважения, которое еще сохранилось в мире по отношению к ним. Далай Лама пользуется огромным авторитетом. Когда он выступал в Центральном парке, там собралось сто тысяч человек. Толпы! Китайцы должны покончить с этим позором и позволить тибетцам создать реальную автономию.

Подошел официант с большой тарелкой рыбы и овощей для Туту. Остальным он не принес ничего. Лицо архиепископа просветлело.