Гордыня основана на совершенно ином образе мышления, чем мужество. При разрушении эго депрессия возникает скорее всего из-за неспособности постичь относительно существующее «я». И всё же, когда у вас разовьется некоторое представление о пустоте, появится иное, непривычное ощущение самого себя. Как правило, нам кажется, что «я» — это некая твердыня, независимая и весьма сильная. При новом понимании всё это уходит и остается ощущение простого «я», которое накапливает карму и совершает действия. Подобное самоощущение вовсе не вызывает депрессии.

Если вам сложно признать существование чисто номинального «я» и чисто номинальных причин и следствий действий, если на каком-то этапе, приняв бессамостность, вы не можете осознать принцип взаимозависимого происхождения, то лучше признать взаимозависимое происхождение и отказаться от бессамостности. Ведь есть много уровней бессамостности, и Будда, чрезвычайно искусный в методах, проповедовал учения о более грубых уровнях бессамостности тем, кто пока был не способен понять более тонкие уровни. Не следует думать, будто залог успеха — немедленный доступ к глубочайшему уровню бессамостности, а если он недоступен, то все усилия бессмысленны. Следует продвигаться постепенно, сообразно своему интеллектуальному уровню. В любом случае, взаимозависимое происхождение следует ценить больше, чем пустоту.

Вопрос: Вчера вы сказали, что некоторые объекты познания, например те, для которых требуется умозаключение, основанное на вере, невозможно познать путем обычного исследования. Как тогда доказать, что «я», которое мы ищем аналитическим путем, не является таким же объектом, который в действительности существует, но просто не может быть обнаружен в ходе обычного анализа, может быть, из-за своей тонкости?

Ответ: Вчера мы говорили о трех видах умозаключения: это умозаключение, основанное на силе факта, умозаключение на основании уже известного, и умозаключение, основанное на вере в священные тексты или на правдоподобии. В связи с этим следует вспомнить о трех видах объектов познания[103] — явных[104], слегка скрытых[105] и весьма скрытых[106]. Для познания явных феноменов не требуется логических доказательств: например, цвет стен в этом зале можно познать напрямую. Однако слегка скрытые, или не вполне очевидные, феномены можно постичь только путем рассуждений, основанных на силе факта. Например, пустота — это слегка скрытый объект, который, однако, поддается логическому анализу. А «я», или личность, относится к категории явных феноменов. Скажем, когда вы думаете: «Мне жарко» или «Я болен», не обязательно использовать логический анализ, чтобы сделать вывод о существовании «я», а посему это явный объект познания.

Впрочем, деление феноменов на эти три вида объектов познания действенно лишь в рамках относительного достоверного познания. Анализируя явления с абсолютной точки зрения, мы не сможем обнаружить не только «я», но и все остальные феномены, включая и саму пустоту. Здесь главное не то, каким является анализируемый объект — явным, скрытым или весьма скрытым, — а сам способ анализа. В данном случае мы анализируем, существует ли объект в абсолютном смысле, существует ли он истинно, имеет ли он самобытие.

Что касается весьма скрытых объектов, то это такие феномены, как тончайшие объяснения взаимосвязи между действиями и их точными последствиями. Как познать весьма скрытые феномены? Здесь мы должны опираться на иной, третий, фактор. Например, все люди, присутствующие в этом зале, относятся к явным феноменам; для постижения их существования не требуются логические обоснования. Однако, если мы захотим выяснить, есть ли кто-то за этой стеной, нам придется искать признаки присутствия там людей, такие как звуки голосов или шум проезжающих машин, поскольку, если людей за этой стеной нет, ничего подобного мы не услышим. Если же потом нас заинтересует, растет ли за восточной стеной этого зала цветок, то, находясь здесь, мы никоим образом не сможем ответить на этот вопрос. Поэтому нам придется использовать другой способ — положиться на слова человека, который видел, растут ли там цветы. Но прежде чем поверить кому-то на слово, нужно узнать, склонен ли этот человек ко лжи и есть ли у него основания для того, чтобы солгать в данной ситуации. Если, проанализировав этот вопрос, мы убедимся, что человек скажет правду, то его свидетельство по данному вопросу является надежным. Следуя таким путем, мы придем к выводу, что слова данного человека по интересующей нас теме достоверны, и сможем на них положиться.

Но сначала нужно выяснить, насколько достоверны слова этого человека. Если вчера он говорил, что за стеной растет цветок, а сегодня заявляет, что его там нет, он противоречит сам себе. И такую тему, как тонкое объяснение точных последствий определенного действия (кармы), тоже невозможно определить путем обычных рассуждений — для этого приходится полагаться на слова того, кто познал эти факты на своем опыте. Поэтому нужно выяснить, есть ли у человека причины солгать по этому поводу и нет ли явных или скрытых противоречий между его предыдущими и последующими высказываниями на этот счет. Подобное исследование установит, насколько надежны свидетельства данного лица. Например, наши знания о дате и месте собственного рождения основаны не на логических доводах, а на словах матери. Исходя из ее слов, мы и говорим о времени и месте своего рождения. Я могу предположить, что мне меньше шестидесяти лет, сравнивая свое отражение в зеркале с внешностью людей, которым уже за шестьдесят. Я вижу, что пока не похож на шестидесятилетнего, но у меня нет ни малейшей возможности установить точное время, дату и место своего рождения. Сам бы я никогда бы этого вычислить не смог, поэтому мне приходится опираться на другие факторы. Подобные ситуации, когда нам приходится верить другим на слово, часто