Бургомистр (вырываясь). Оставьте меня в покое! Всякому терпению есть предел!
Мюнхгаузен. Нет, вы меня послушайте! Не может быть, чтобы один умный человек не понял другого… (Томасу.) Где Марта?
Томас. Фрау Марта переодевается, господин барон.
Мюнхгаузен. Переодевается?.. Зачем?.. Ах, да… Я же велел ей надеть подвенечное платье. Мы собирались ехать в церковь…
Бургомистр. Сразу?!
Мюнхгаузен. А чего же тянуть?..
Бургомистр. Развод и венчание в один день?!
Мюнхгаузен. Конечно! Для чего откладывать?.. И потом, какой это день тридцать второе!
Бургомистр (жалобно). Барон, ради бога, разрешите мне уйти… у меня слабое сердце… Я не смогу выдержать этого объяснения…
Мюнхгаузен. Марта умная женщина, она все поймет.
Бургомистр. Значит, я дурак. Я не могу и не хочу этого понимать… Господи, как же вы ей сообщите?.. Ну, придумайте что-нибудь. Давайте скажем, что суд перенесли…
Мюнхгаузен. Нет! Скажем как есть. В этом доме еще никто никогда не обманывал!
А вот и Марта! (Бургомистру.) Ну?.. Я же говорил, что она сразу все поймет.
Марта (спокойно). Безусловно, Карл… Добрый день, господин бургомистр.
Бургомистр. Добрый день, фрау Марта. Вы, как всегда, очаровательны… Вам очень идет этот плащ…
Мюнхгаузен (перебивая). Ерунда! Он тебе совершенно не идет… И баул не гармонирует. Сядь, успокойся, давайте обсудим создавшееся положение.
Марта. Хорошо. А ты, Томас, пока прикажи приготовить лошадей…
Бургомистр (Марте). Вы уже знаете, что случилось?
Марта. Нет. Но понимаю, что развод не подписан.
Бургомистр. В том-то и беда, что уже был подписан!.. Все шло идеально. И наш барон, как никогда, был выдержан… Не дерзил, не стрелял в воздух… И вдруг — эта нелепая фантазия; тридцать второе мая! (Мюнхгаузену.) Ну скажите, черт возьми, откуда оно вдруг взялось?!
Мюнхгаузен. Я вам давно пытаюсь объяснить.
Марта. Тридцать второе? Этого и я не знала.
Мюнхгаузен. Правильно! Я хотел тебе сделать сюрприз.
Бургомистр. Вы его сделали, не отчаивайтесь!
Мюнхгаузен. Послушайте же наконец! Марта! Томас!.. Бургомистр! Я открыл новый день. Это одно из самых великих открытий, а может, самое-самое… Я шел к нему через годы раздумий, наблюдений… И вот оно пришло — тридцать второе!
Бургомистр (усмехаясь). Мы это уже слышали. Я спрашиваю: откуда пришло?
Мюнхгаузен. Ответьте мне, сколько дней в году?
Бургомистр. Не знаю. И вообще, кто спрашивает: вы или мы?
Мюнхгаузен. Хорошо! Я сам буду задавать вопросы и сам на них отвечать. Вы только следите за ходом мыслей… Сколько дней в году?.. Триста шестьдесят пять!.. Точно?.. Нет, не точно… В году триста шестьдесят пять дней и шесть часов. Эти часы складывают, и тогда каждый четвертый год становится високосным… Но я задумался: а точно ли в году триста шестьдесят пять дней шесть часов?! Оказалось, нет! В нормальном году триста шестьдесят пять дней шесть часов и еще три секунды… Это подтвердит вам любой астроном, даже не столь авторитетный, как я. Надо лишь подняться к звездам с хронометром и оттуда проследить за вращением Земли. Я это делал не раз. Марта может подтвердить! Итак — три секунды неучтенного времени. За годы эти секунды складываются в минуты, за столетия — в часы. Короче, дорогие мои, за время существования нашего города нам натикало лишний день! Тридцать второе мая! (Оглядывая всех с торжествующим видом.)
Бургомистр (устало.) Все?
Мюнхгаузен. Все!
Бургомистр. И вы ничего умнее не придумали, как сообщить об этом на суде?
Мюнхгаузен. При чем тут суд?.. Мне надо было объявить это всем, что я и сделал.
Бургомистр. И вы надеялись, что вам поверят?
Мюнхгаузен. А куда же деться от фактов?! Ну не идиоты же мы, чтобы отказываться от лишнего дня в жизни?! Томас, ты рад, что у нас появилось тридцать второе?
Томас. Вообще-то не очень, господин барон!.. Первого мне платят жалованье…
