— Не подумайте, что я нахожу удовольствие, принимая у себя женщину такого сорта, — немного смущенно ответила Франсуаза. — Но вы должны знать, что Нинон де Ланкло — самая очаровательная и остроумная из всех моих подруг. Она так помогла и столько сделала, пытаясь составить мне протекцию. Однако иногда я спрашиваю себя, не приносят ли ее рекомендации больше вреда, чем пользы.

— Мне хотелось бы познакомиться с ней и побеседовать, — произнесла Анжелика. — Нинон де Ланкло… — повторила она задумчиво. — Когда я узнала, что поеду в Париж, я мечтала попасть в салон Нинон де Ланкло!

— Провалиться мне на этом месте, если я лгу! — вскричала молодая вдова, в глазах которой загорелось воодушевление. — Нет в Париже дома, где чувствуешь себя более непринужденно, чем у нее. Божественная атмосфера, исключительная благопристойность, и при этом — ни тени скуки. Ее салон — вот это настоящие тенета дьявола: никто ни за что не догадается, что заправляет там женщина в высшей степени безнравственная. Знаете ли, как говорят о ней? «Нинон де Ланкло переспала со двором Людовика XIII и готова переспать со двором Людовика XIV». Это меня не удивляет — кажется, она вечно останется молодой.

В тот же день Анжелика отправилась в приемную иезуитов. Оказавшись здесь второй раз в жизни, она надеялась, как было условлено, встретиться с братом и с Дегре — тем более что адвоката она не видела уже давно.

Но там оказался только маленький пожилой человечек в черной одежде и в парике клерка, сделанном из конского волоса с пришитой к ним черной кожаной шапочкой.

Он поднялся и неловко, на старинный манер, поклонился, после чего представился как секретарь суда, ныне нанятый мэтром Дегре для обработки документов по делу господина де Пейрака.

— Я занимаюсь им только три дня, но я давно знаю господина Дегре и господина Фалло, которые и посвятили меня в это дело. Они же, кстати, и поручили мне делопроизводство, а также подготовку документов для вашего процесса.

Анжелика с облегчением вздохнула.

— Ну, наконец-то началось! — воскликнула она.

Человечек возмущенно посмотрел на клиентку, которая, очевидно, совершенно не разбиралась в судопроизводстве.

— Мэтр Дегре оказал мне честь просьбой присутствовать на процессе потому, что этот молодой человек прекрасно отдает себе отчет в том, что, несмотря на все впечатляющие грамоты, полученные им благодаря исключительному уму, ему требуется тот, кто знает судебный процесс как свои пять пальцев. И такой человек перед вами, мадам.

Он закрыл глаза, сглотнул и принялся следить за пляшущими в лучике света пылинками. Анжелика была немного разочарована.

— Но вы же сказали, что процесс уже заявлен?

— Спокойнее, мадам. Я сказал вам только, что я работаю над подготовкой вышеназванного процесса, а на это… может уйти лет двадцать.

Его прервал приход адвоката и иезуита.

— Что это за гусь, кого вы притащили? — шепнула Анжелика Дегре.

— Не бойтесь, он не опасен. Это вовсе не гусь, а маленький жук, который проводит жизнь среди кипы бумаг, но в своей профессии он — бог.

— Он собирается гноить моего мужа в тюрьме еще двадцать лет!

— Месье Клопо, ваш слишком длинный язык выводит из себя мадам де Пейрак, — сказал адвокат.

Человечек еще больше съежился и отполз в угол, став и в самом деле похожим на маленького жука.

Анжелика едва не расхохоталась.

— Надо сказать, вы слишком жестоки к богу бюрократического мира.

— Он боится меня — и это единственное мое преимущество, ведь он раз в сто богаче меня. А теперь садитесь, нужно обсудить наше положение.

— Так процесс — дело решенное?

— Да.

Молодая женщина заметила несколько настороженное выражение на лицах адвоката и брата.

— Присутствие господина Клопо должно было убедить тебя в том, — сказал после неловкой паузы Раймон, — что нам не удалось добиться рассмотрения дела твоего мужа в церковном суде.

— Но почему? Ведь ему предъявлено обвинение в колдовстве!

— Мы привели все аргументы, мы использовали все связи, можешь мне поверить. Но складывается впечатление, что король желает показать себя более ревностным католиком, чем сам Папа. В самом деле, чем ближе Мазарини к могиле, тем более явным становится желание молодого монарха прибрать к рукам все дела королевства — в том числе и религиозные. Не оттого ли епископов теперь назначают по выбору короля, а не церковных властей или по решению Папы, как установлено традицией? После всех предпринятых усилий единственное, чего мы смогли добиться, — это светский суд.

— Все же такой поворот дела лучше, чем забвение, не так ли? — Анжелика обратила на Дегре взгляд, полный надежды.

Но тот был бесстрастен, словно изваяние.