Огонь — это Вулкан. Так рождается плодоносящая сила Венеры, а философский камень есть видимая форма этой регенерирующей субстанции. Затем все реакции в философском яйце развиваются в определенной последовательности — это позволяет следить за превращением вещества. Очень важными являются три цвета: черный, белый, красный, которые указывают соответственно на гниение, разрушение и рождение философского камня. Одним словом, сначала смерть, потом воскрешение — из этой последовательности, согласно древней философии, зарождаются все живые субстанции. Мировой разум, непременный посредник между душой и телом Вселенной, являясь истинной причиной всех преобразований, дает жизнь четырем основным элементам. Но мировой разум скрыт в золоте — увы! — он заточен и бездействует. Только мудрец способен высвободить его.

— И что делаете вы, отец мой, чтобы освободить этого узника золота, этот разум, который есть основа всего? — мягко спросил де Пейрак.

Но алхимик не обратил внимания на иронию в голосе графа. Голова его была запрокинута вверх — он следовал за своей давней мечтой.

— Чтобы освободить его, нужен философский камень. Но и этого недостаточно. Надо дать импульс с помощью преображающего порошка, он есть начало феномена превращения всего в чистое золото.

Монах замолчал, полностью погруженный в свои мысли.

— Я занимался исследованиями долгие, долгие годы и теперь думаю, что достиг некоторых результатов. Я соединяю философскую ртуть — женское начало, с золотом — мужским началом (золото должно быть чистым и листовым), затем ставлю эту смесь в Атанор, или «Дом Премудрого Цыпленка» — в это святилище, дарохранительницу, которая должна быть в каждой лаборатории алхимика. Философское яйцо — реторту совершенной овальной формы, плотно закупоренную, чтобы ни в коем случае ничего не пролилось, помещаю в глубокую посуду, заполненную золой, и ставлю в печь. Я поддерживаю огонь определенной температуры и силы; таким образом, нагретая ртуть и содержащаяся в ней сера постепенно расщепляют золото до состояния малых частиц. После шести месяцев кропотливого труда я получил черный порошок, который назвал «совершенная тьма». Этот порошок позволил мне превращать поверхности металла в чистое золото, но, к сожалению, жизненное начало моего purum aurum[107] еще не так сильно, ибо у меня никогда не получалось полное превращение.

— Но вы, несомненно, пытались укрепить этот умирающий зародыш? — спросил Жоффрей де Пейрак, и было видно, что он забавляется.

— О да, думаю, что дважды я уже был почти у цели. Первый раз я поступил следующим образом: в течение двенадцати дней я настаивал в навозе соки трав пролесника, портулака и чистотела; затем я очистил настой и получил жидкость красного цвета. Я снова поставил настой в навоз. Там появились черви, которые пожирали друг друга, пока не остался только один. Я откармливал его теми же травами, пока он не стал толстым. Тогда я сжег его, а получившийся пепел смешал с купоросным маслом и порошком «совершенной тьмы». Но его сила увеличилась только на самую малость.

— Фу! — воскликнул шевалье де Жермонтаз с отвращением.

Анжелика бросила растерянный взгляд на мужа, но тот оставался невозмутимым.

— А во второй раз?

— Во второй раз я питал большие надежды. Один путешественник, потерпевший кораблекрушение у неизвестных берегов, где никогда не ступала нога человека, передал мне толику девственной земли. Как известно, в абсолютно девственной земле скрыто семя или жизненное начало металлов — это и есть философский камень. Но к сожалению, та земля не была девственной, — со скорбным видом проговорил монах, — так как я не получил ожидаемых результатов.

Теперь и Анжелике захотелось рассмеяться. Немного поспешно, чтобы скрыть веселье, она спросила:

— Жоффрей, вы сами мне рассказывали, что однажды потерпели крушение около пустынного острова, покрытого туманами и льдами?

Монах Беше встрепенулся, его глаза заблестели, он схватил графа за плечи.

— Вы пережили кораблекрушение у берегов неизвестной земли? Я знал, я подозревал это. Вы же тот, о ком говорится в трудах алхимиков, вы тот, кто вернулся из «потустороннего мира, там, где гремит гром, дуют ветра, идет дождь и падает град. Только там тот, кто ищет, найдет философский камень».

— Кое-что из вашего описания действительно было, — небрежно бросил граф. — Я могу добавить к этому даже вулкан, окруженный, как мне показалось, вечными льдами. Необитаемые берега. Это был остров Огненная Земля. Меня спас португальский парусник.

— Я бы отдал жизнь и даже душу за клочок этой девственной земли! — воскликнул Беше.

— Увы! Отец мой, признаюсь вам, я как-то не подумал захватить ее с собой.

Монах бросил на графа мрачный и подозрительный взгляд, и Анжелика поняла, что Беше не поверил.

Взгляд молодой женщины поочередно останавливался на мужчинах, стоящих перед ней в странном окружении реторт и колб. Прислонившись к кирпичной кладке одной из печей, Жоффрей де Пейрак, Великий Лангедокский Хромой, рассматривал собеседников с надменной иронией. Он без всякого смущения давал понять, что нисколько не уважает старого Дон Кихота от алхимии и его расфранченного Санчо Пансу.

Рядом с этими гротескными персонажами он казался Анжелике таким величественным, таким свободным и необычным, — а осознание этого было таким внезапным и неожиданным, что от нахлынувших чувств у нее защемило сердце.

«Мне страшно, — подумала она вдруг. — Мне так страшно. Ах! Пусть они не причинят ему зла… Не раньше… Не раньше, чем…»

Она боялась даже в мыслях выказать свое желание: «Не раньше, чем он сожмет меня в своих объятиях…»

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату