будет твоё“. А птичку-мышь Чам Пас наказал за службу Шайтану: отнял у неё крылья и приставил голый хвост, так же как у Шайтана, и дал такие же лапы, как и у него» (Веселовский, 1889, с. 10–11).

Как указывает Д. Громов, зафиксировано свыше десятка фольклорных вариантов данного сюжета (Громов, 2005, с. 8–29; Труды экспедиции…, 1872, с. 145; Радченко, 1910, с. 74–76; Галицько-руські народні легенди, 1902, с. 222, № 388).

«Шол по земя Господь Бог, а с ним дьявол. Ну, тот, который людей сомущает, и здумал он и Бога сомутить. И так и шли они. Им на путе стречатца куча земли. „Кто, — говорит дьявол, — из нас сильнее, ты али я, покажем свою силу“. Взял землицы, плюнул на неё, в руках повалял и сделал вроде как статуй, человека обрисовал. „Вот видишь, он на меня походит (похож)“, — говорит дьявол Исусу Христу. Ну, подошел Исус Христос к етой статуе. А она на полу лёжит. Дьявол не мог её уставить, штоб стояла. Так подошел Исус Христос, взял капочку самую земли на ладонь, на руку-то, маленько слюной спустил, размешал эту грязь, да по губам и помазал этому-то статую. Потом в лицо дунул — дух доспел. Статуй-то и оживел, стал, поднялся и пошол. Дьявол-то улетел. Тело-то в нас дьяволово, от земли, а душа-то Богова — она завсегда и после смерти уходит к нему обратно на небо» (Фольклор Приангарья, 2000, с. 47–48).

«Чорт сотворил тело человека из глины, но не мог оживить его; Бог сказал чорту: „Отдай мне человека, я дам ему жизнь“; чорт отдал, чтобы посмотреть, как это сделать». Далее чёрт пропускает момент творения, и так и не узнает, как Бог оживил человека (Зеленин, 1914, с. 675–676).

«Тай він тогда злипиў з земли чоловіка и зачьнў на него хікати, плювати, харкати, аби его оживити, а далп телепае ним, шторцуе — не мож. Приходит Пан-бог и питае еп: — „А ти шо, мой, робиш?“ — „А, каже, я собі зробиў товарищ! бо ти, каже, маеш товариші, а я ни маю; хочу собі зробити также товариші“. — А Бог каже: — „А деж ти годен собі товариші зробити?“ — „Тай казаў ему ити від того гет и вівернуў того чоловіка, там шо він — оссина ему — обхаркаў у середину, и оживиў его и назвав его Адам“» (Матеріяли до гуцульської демонології, 1909, с. 66).

«Бог сотворил ангела по образу своему и подобию, а дьявол, как нечистая сила, стал ему завидовать и начал из земли и воды составлять тварь, которая во всем походила на ангела. И так он из земли создал человека, поставил его на солнце сушиться… Нечистый невесело смотрел на своё создание, которому не мог дать души. В это время пришёл Господь Бог и спросил его: — „Что это такое, что ты слепил из земли?“ — „Человек“, — отвечал дьявол. — „Так что же он не ходит?“ — „Не могу дать ему души“, — ответил дьявол. — „Э, хорошо, — сказал Господь. — Так я ему дам душу, и, пока он жив, пусть будет моим, а когда умрет — твоим“. Дьявол согласился на это условие. Тогда Бог, рад тому, что даст душу ещё одному созданию, усмехнулся и дунул в лицо человека. И вот человеческое лицо озарилось божеской светлостью, стало милым и улыбающимся, как у ангела, а очи тихонько открылись, и в них явился лик Божий, исполненный ангельским блаженством. И поэтому и теперь у человека, который ничего не имеет на душе, которого не мучит никакой грех, на лице видны душевная чистота и ангельская благость, как в тот момент, когда ему Бог своим духом дал душу» (Вольтер, Вукичевич, 1915, с. 101–114).

Всё перечисленное в точности соответствует образу Трикстера по выделенным выше второму, а отчасти пятому и шестому признакам.

Любопытно заметить, что легенды о низвержении «Чёрного бога» и его помощников весьма часто включают объяснение возникновения во Вселенной многообразной «нечистой силы» — Иного народа (причём далеко не всегда на библейский манер)^{18}: «На небе у Бога были андели. Их было много. Жили ладом, хорошо. Потом о чем-то застырили промеж собя — это андели и Бог-то. Бог-то взял и спихнул их с неба. Ну, они полетели вниз, на землю. Кто куда упал, тот таким и доспелся. Новой упал в лес, доспелся лешим, новой в баню — так банник, а другой на дом — тот суседка; на мельницах живут мельники, на гумне и ригах — рижники. В воде опеть же водные черти. А один упал в чан с пивом, баба наживила, ну там хмельник живет» (Фольклор Приангарья… с. 48) (см. Приложение № 2). Такая получается своеобразная смесь представлений языческих и христианских, воплощение самой сути народной веры, названной в науке двоеверием, но сохранившей всю глубинную суть древнего мироощущения.

Нечистая сила в русских сказках выступает в том же качестве, что и классические трикстеры эпосов других народов. «Антихристы прежде всего к таким подъезжают, таких желают поймать в сети, которые благочестивые и богомольные» (Соколовы, 1999, I, с. 33). Нечистый дух крадёт женщин или навещает их по ночам (Там же, с. 380).

Церковь упорно и бескомпромиссно приписывала чертовщину, шутовство или бесовство всем прежним языческим богам. «Куда же древле погании жьряху бесом на горах, ныне же паки туды святые цьркьви стоят», — отмечал новгородский летописец (ПНЛ, 1950, с. 103). Заметим здесь попутно, что ещё патриарх Иов хвалил царя Федора Иванновича за то, что он на севере России сокрушил идолов и «идежа быша ельлинская капища, тамо божественные церкви.(воздвигал)» (ПСРЛ, т. XIV, с. 9–10).

Вообще «шутовство», топоним «шутов» — понятия поры двоеверия, эвфемизмы, тесно связанные с местами почитания, обрядовыми действиями и собственно языческими божествами. Их сохранение в местных топонимах или этнотопонимах нередко свидетельствует о том, что в здешних местах находились культовые объекты дохристианского происхождения.;

В апокрифе «Хождение Богородицы по мукам» говорится: язычники — «это те, которые богами называли; солнце и месяц, землю и воду, зверей и