Слушая его, Блад следил за тем, как огромный корабль не спеша входил в бухту. Невеселые мысли Питера прервал гневный голос:

– Какого черта ты тут делаешь?

В синем взгляде доктора, брошенном на полковника, промелькнули ненависть и презрение, кулаки его сжались.

– Выполняю свои обязанности, – нарочито вежливо ответил он.

– Мерзавец! Как ты посмел дать ему воды?!

– Я заботился о вашей собственности, ведь ваш раб мог умереть.

– Не смей и близко к нему подходить, – проревел полковник, срывая лист со спины невольника, – иначе отведаешь плетки!

– Или вы позволите мне облегчить его страдания, – спокойно и тихо проговорил Блад, – или я больше не буду лечить никого на этом проклятом острове.

– Ты смеешь ставить мне условия?! Да я запорю тебя так, что на твоей паршивой шкуре не останется ни клочка целой кожи!

– Интересно, что скажет на это губернатор? – в синих глазах Блада мелькнул огонек безрассудства.

– Ты не один врач на острове!

– Но я самый безвредный из них, – со злой усмешкой ответил Блад.

Охваченный слепой яростью, полковник уже вознамерился исполнить свою угрозу, когда воздух сотряс сильный раскатистый удар. В бухте клубилось белое облако дыма. Корабль перестал притворяться английским фрегатом, и на его флагштоке взвился золотисто-красный флаг Испании.

– Пираты! – завизжал полковник.

Дон Диего де Эспиноса-и-Вальдес, командующий кораблями, проигравшими в сражении с англичанами, решил во что бы то ни стало отомстить за поражение, а заодно поживиться на острове добычей. Хитростью проникнув на Барбадос, когда там не было ни одного военного корабля, он начал пушечный обстрел.

Полковник, забыв про все, кинулся собирать своих подчиненных. Рабам было приказано прятаться в лесу до конца боя. Все, кто мог носить оружие, бросились на защиту острова, понимая, что в случае победы испанцев рассчитывать будет не на что. Но опытный вояка дон Диего, воспользовавшись эффектом неожиданности, в мгновение ока обезвредил форт. К заходу солнца испанцы окончательно оттеснили защитников города и объявили сумму выкупа. Пока дон Диего вел переговоры с губернатором, щеголяя своими изысканными манерами, его матросы занимались грабежом.

Когда стемнело, Блад решился вернуться в город. Картина, представшая его взору, заставила Питера побледнеть от ужаса и отвращения. В переулке его едва не сбила с ног перепуганная девушка, за которой с хохотом гнался пьяный испанец. Блад преградил ему дорогу, подняв шпагу, снятую им раньше с убитого солдата. Разъяренный испанец кинулся на него, но не успел сделать и одного выпада, как повалился на землю, сраженный ударом искусного фехтовальщика.

– За мной! – крикнул Блад, схватил за руку плачущую девушку и побежал к дому полковника Бишопа.

Блад громко постучал в дверь, а его спутница крикнула:

– Арабелла! Это Мэри Трэйл!

Услышав голос подруги, Арабелла открыла дверь и впустила беглецов.

– В доме есть прислуга? – решительно заговорил Блад. – Прикажите подать лошадей. Немедленно уезжайте в Спейгстаун. Здесь оставаться нельзя.

– Вы мне приказываете? – вспыхнула Арабелла.

Блад обреченно развел руками, но на его защиту встала мисс Трэйл.

– Он спас меня! Послушай, что он говорит!

Блад помог девушкам собраться и пожелал Арабелле счастливого пути. Он хотел сказать что-то еще, но промолчал. Когда карета растворилась в темноте, до него донесся дрожащий голос Мэри:

– Я никогда не забуду, что вы сделали для меня, мистер Блад!

Пока большая часть испанцев бесчинствовала на берегу, десять их товарищей, оставленных для охраны корабля, праздновали победу на борту «Синко Льягаса». Поэтому они не заметили, как к кораблю бесшумно пришвартовались две лодки.

– Кто там? – лениво спросил часовой.

– Это я, – по-испански ответил Блад.

– Педро, ты? – переспросил испанец, скидывая веревочную лестницу.

– Педро, да не тот, – насмешливо сказал Блад, и испанец, так и не поняв, что происходит, камнем полетел в воду.

Его товарищи, распевавшие веселые песни на пушечной палубе, не услышали всплеска. Вооруженные мушкетами и саблями повстанцы неслышно пробрались на корабль, обезвредили остальных часовых и окружили растерянных испанцев.

– Вы избавитесь от неприятностей, если признаете себя моими пленниками, – сказал Блад.

Не желая узнать, что за неприятности ждут их в противном случае, испанцы покорно позволили обезоружить себя и загнать в трюм. А истосковавшиеся по нормальной пище, вечно голодные повстанцы с удовольствием угостились остатками ужина. Блад не разрешил притрагиваться к вину, так как знал, что самое опасное еще впереди.

На рассвете один из повстанцев, занявший место часового, сообщил о приближении лодки с бывшим капитаном «Синко Льягаса» доном Диего и заплаченным губернатором выкупом. Ничего не подозревающий испанский гранд вступил на борт своего корабля и тут же получил палкой по голове. Бесчувственного дона Диего быстро унесли в капитанскую каюту. Не зная, что произошло с их командиром, испанцы выгрузили сундуки и по одному стали подниматься по веревочной лестнице на борт, где с ними умело разделывались Питер Блад и Натаниэль Хагторп.

А к кораблю уже приближались восемь лодок с бывшей командой «Синко Льягаса». Внезапно в воду возле одной из них упало пушечное ядро. Испанцы разразились проклятиями, решив, что какой-то пьяный кретин вздумал устроить салют в честь их возвращения. Второе ядро, метко пущенное канониром Блада старым Оглом, попало прямо в одну из лодок, превратив ее в щепки.

Пока испанцы соображали, что происходит, еще две лодки пошли ко дну. Растерянные пираты, мешая друг другу, стали разворачиваться и потеряли еще две лодки. Оставшиеся три лодки, не пытаясь спасти утопающих товарищей, бросились к берегу, но ни одной из них так и не удалось добраться до пристани. Огл доказал, что за время каторги не утратил своего знаменитого мастерства.

Ошеломленные горожане, наблюдающие за трагедией на море, ничего не понимали до тех пор, пока не увидели, что испанский флаг на корабле вновь сменился на английский. Теперь они недоумевали: что за смельчаки захватили корабль, жестоко отомстили испанцам и спасли город от дальнейших разграблений? Губернатор приказал полковнику Бишопу выяснить личности таинственных друзей и воздать им должные почести.

Первое, что, к своей неописуемой радости, увидел полковник, когда взошел на борт корабля, были четыре сундука со ста тысячами песо. И, конечно же, он не признал в подтянутых солдатах, облаченных в испанские кирасы и шлемы, своих бывших рабов.

– Приветствую вас на борту «Синко Льягаса», полковник! – насмешливый голос говорившего показался Бишопу знакомым. – Надеюсь, вы рады вновь оказаться среди старых друзей.

Несколько секунд полковник недоуменно разглядывал высокого, стройного, чисто выбритого джентльмена в тщательно завитом черном парике, выглядывающем из-под широкополой шляпы. На нем был черный испанский камзол с серебряными позументами, на расшитой золотом перевязи висела шпага с позолоченной рукояткой.

– Питер Блад! – вскричал Бишоп. – Ты…

– К вашим услугам, сэр. А этим людям, – Питер указал рукой на повстанцев, небрежным жестом откинув кружевную манжету, – вы обязаны своим спасением.

– Но, бог мой! – с напускным ликованием воскликнул полковник. – Это же настоящий героизм! И с этими ребятами ты захватил корабль и вернул все наши деньги?! Клянусь честью, ты достоин похвалы!

– Полностью разделяю ваше мнение, полковник.