— Расследование для нас не так уж важно. С самого начала было ясно, что за этим делом стоят масруры. Я пригласил эмиссара Соборности совсем не для этого.

Он пробует из поварешки содержимое котла и кривит губы.

— Ну а что касается Кающегося Рамзана, то он исчез. Нам было известно о его симпатиях к масрурам, хотя сам он и не является орудием мести. Я уверен, что объектом нападения был господин Сумангуру — очень жаль, конечно, что ты подверглась опасности. Однако карин и секреты, которые, по твоему мнению, ты узнала, не имеют к этому никакого отношения. Тайное Имя, вероятно, представляет определенную ценность, и ты изучишь его вместе с Херимоном, как только закончатся все эти проблемы. Но я еще раз спрашиваю тебя: что ты узнала о Сумангуру?

Таваддуд задумчиво покусывает губу.

— Он… он боится высоты. — Мысли путаются и разбегаются. — А в Соборности имеются существа, называемые Драконами, у которых отсутствует самоконтроль. У него есть устройство, позволяющее захватывать сознание в вире и исследовать его. Но… похоже, это занятие не доставляет ему удовольствия, хотя он и утверждает обратное. — Она нервно сглатывает, ощущая пустоту в голове. — Я могу попытаться вспомнить что-нибудь еще…

— И это все? — спрашивает Кассар. Он сцепляет руки за спиной и качает головой. — Я надеялся на большее. Все это ты можешь рассказать политическим астрономам в Совете. Для нас эти сведения бесполезны. Дочь моя, мне кажется, я выполнил данное Абу Нувасу обещание. С этого момента твоей заботой станет медицинская помощь нашему гостю. Как только он поправится, Дуни продолжит расследование: она уже приготовила для господина Сумангуру немало версий, проверка которых надолго его займет. А ты можешь вернуться к своим делам среди Бану Сасан. Это увлечение, по крайней мере, свидетельствует о твоем добром сердце. И господин Нувас станет для тебя прекрасным мужем.

Таваддуд с трудом проглатывает слезы.

— А как же госпожа Алайль? Как мы найдем ее убийцу?

Кассар склоняет голову.

— Алайль была нашим другом, и я не могу выразить, как сильно сожалею о ее уходе. В свое время мы накажем за это масруров. Но она и сама хотела бы, чтобы в первую очередь мы выполнили свой долг по отношению к Сирру.

Это был Аксолотль!хочется ей крикнуть. Я могу его найти. Я могу привести его к вам.Но Таваддуд не в силах заставить себя произнести эти слова.

Кассар искоса бросает на нее взгляд и снова отводит глаза.

— Я вижу, ты не понимаешь, в чем состоит наш долг. Когда пал Сирр-на-Небе, когда люди не знали, как быть дальше, их возглавил Гомелец. Гомелец воззвал к Ауну и заключил пакт, позволяющий нам существовать. И сегодня наша задача остается прежней: найти способ выжить. Крик Ярости доказал, что Аун недолюбливает Соборность. В прошлый раз, когда ее представители пытались завладеть нашим разумом, против них поднялась сама пустыня. Но если слухи, доставляемые нашими агентами среди наемников, правдивы, положение изменилось. Сянь-ку отличаются терпимостью, но другие Основатели не столь благосклонны. Кое-кто из них обладает таким могуществом, что против них не устоит и сам Аун. И теперь настало время проявить гибкость, чтобы не быть сломленными, но при этом не утратить свою истинную сущность.

— Разрешить им запустить свои машины в пустыню и выкапывать души?

Таваддуд срывается почти на крик.

— Да, они просили именно об этом. Наш ответ будет зависеть от того, что они предложат взамен. Но мы должны изучитьих, и я боюсь, что ты не тот человек, который способен разгадать этого Сумангуру.

Таваддуд опускает голову, глотая слезы. Ее лицо онемело, в груди и голове гулко звенит пустота.

— Если бы я могла объяснить… — шепчет она.

— Довольно, — обрывает ее Кассар Гомелец и снова поворачивается к кипящему котлу.