он покачивался. Помню, что внутри пахло людьми, кофе и пирожками. Еще помню, как размышлял, что легко могу представить себя кем-то другим: татуированным парнем в голубой спортивной куртке или девушкой, склонившей голову над пьесой и вслух повторяющей строчки. Достаточно было всего лишь на мгновение поймать взгляд человека.
Я хорошо помню этот поезд, но не помню, куда он шел.
И я помню, когда все рухнуло. С неба попадали дроны. Здания, словно разбуженные животные, сдвинулись со своих фундаментов. Вдали слышался грохот, космические корабли, пытаясь скрыться, поднимались ввысь.
А потом была целая вечность холода и темноты.
Когда я пробудился ко второй жизни, мне потребовалось много времени, чтобы к ней приспособиться. Я должен был сдерживать себя, чтобы не погрузиться в мозги химер, и смотреть яркие сны, чтобы не сойти с ума. Я создал себе сон-поезд, где мог принимать облик других людей. И он, покачиваясь и постукивая, нес меня сквозь годы.
Однажды в этом поезде мне встретился Принц-цветок.
Он стоял, слегка отклонившись назад и держась рукой за желтый поручень под потолком. На нем был голубой бархатный пиджак с цветком на лацкане. На лице усмешка.
— Зайбак, что ты здесь делаешь, совсем один? — спросил он.
Я подумал, что это сон, и рассмеялся.
— Неужели лучше пробовать на вкус рухов и химер, как мои собратья? — отозвался я. — Я предпочитаю смотреть сны.
— Сны — это хорошо, — заметил он, — но однажды тебе придется проснуться.
— И стать бесплотным разумом в пустыне? Чтобы меня поймали муталибуны, посадили в кувшин и отдали в услужение жирным господам и госпожам Сирра, которые будут забавляться, пока не соизволят меня отпустить? — спросил я. — Любой кошмар лучше такой участи.
— А что, если бы я научил тебя, как завладевать их жирными телами? — поинтересовался он, насмешливо сверкнув глазами.
— Как же это сделать?
Он обнял меня за плечи и прошептал на ухо:
— Я открою тебе тайну.
Позволь мне открыть ее тебе, Таваддуд, чтобы мы могли стать единым целым.
Было время, когда девушка, которая любила монстров, и Зайбак жили почти как карин и мухтасиб более того, она не была ни его повелительницей, ни его рабыней. Они вместе искали укромные места, ходили по Городу Мертвых и тайным тропам Бану Сасан.
На некоторое время они стали новым существом. Когда Таваддуд смотрела, как на крыши склепов падает дождь и от них поднимается пар, казалось, будто Зайбак видит это впервые.
Однажды в Город Мертвых пришел человек по имени Кафур. Когда-то он был высоким и красивым, но теперь прихрамывал и ходил, закутавшись в балахон и надвинув на голову капюшон.
— Я слышал, что здесь появилась женщина, которой удалось приручить Аксолотля, — обратился он к гулям.
Те пошептались и проводили его к Таваддуд.
Она с улыбкой предложила ему чашку чая.
— Слухи, без сомнения, весьма преувеличены, — сказала Таваддуд. — Я просто бедная девушка, которая живет в Городе Мертвых и служит джинну за то, что он предоставил ей кров.
Кафур смотрел на нее, почесывая короткую бородку.
— Что ж, и тебе этого достаточно? — спросил он. — Я знаю, ты из хорошей семьи и привыкла к лучшим условиям, чем здесь, в склепе. Если ты пойдешь со мной, я покажу, как может жить в Сирре женщина, способная заставить джинна выполнять ее желания.
Таваддуд покачала головой и отослала его прочь. Но, раздумывая над его словами — и ее мысли смешивались с мыслями Аксолотля, — она поняла, что скучает по обществу людей, по тем, кому не приходится жить в склепах и чьи прикосновения не напоминают песчаный ветер. Та ее часть, что была Зайбаком, говорила, что надо было принять предложение. А та часть, что была Таваддуд, отвечала, что никогда не покинет его. Но, возможно, все было и наоборот.
Однажды утром она сказала Зайбаку, что видела во сне поезд.
— Ты превратишься в меня, — произнес Зайбак. — Я слишком стар и силен.
— Да, ты ведь мой огромный джинн, мой ужасный Аксолотль, — поддразнила его Таваддуд.
— Да, я Аксолотль.
После этих слов Таваддуд замолчала.
