Интересно, почему мне совсем не хочется выслушивать плохую новость?

— Я тебя понимаю. — Я глубоко вздыхаю. — Сюда направляется Охотник.

Миели следит за продвижением поезда душ с высоты. В солнечном свете он похож на блестящего серебряного змея. Восходящий поток с легкостью несет ее над землей, и если бы не бесконечная болтовня Станки — урсоморфа, — она была бы почти довольна жизнью.

— …А потом, можешь поверить, они двинулись на нас с несколькими восстановленными танками, со старыми дронами, выкопанными на какой-то военной базе, и Тара подорвала этих ублюдков в такой последовательности, что в небе осталась надпись «УБИРАЙТЕСЬ»…

Миели, хотя и понимает, почему сотрудники «Пикника на обочине для плюшевого мишки» поставили их в одну группу, порой жалеет, что выбор не пал на кого-нибудь другого.

Поезд гладкий и обтекаемый, созданный ремесленниками Сирра по аналоговой технологии, чтобы не оставить дикому коду ни малейшего шанса зацепиться. Заражение все равно происходит, но на внедрение в простые механизмы древним роботам требуется больше времени, чем на овладение интеллектуальной материей и более сложными системами. Сама Миели защищена Печатями: слова тянутся по ее лицу и телу, и даже крылья выглядят как страницы книги.

— Ты меня слушаешь, оортианка? — спрашивает Станка. — Я сказала, что надеюсь увидеть какие-нибудь боевые действия уже сегодня.

Наемница-урсоморф едет на крыше поезда. Она не скрывает своих усовершенствований в виде шипов и представляет собой грозное зрелище. Ее слова не лишены смысла. Они приближаются к зоне Ярости, где два десятка лет назад упало много кораблей Соборности. До этого уже произошло несколько нападений настроенных против Соборности джиннов, и Миели не совсем понимает, чего ожидать. Схватки, в которых она принимала участие, были быстрыми и беспорядочными. В отличие от Сирра, джинны в пустыне огромные и могучие, словно ожившие ураганы.

Пустыня дикого кода вызывает у нее замешательство. Если смотреть сверху, используя обычное зрение, пространство действительно похоже на пустыню: невысокие горы, долины и кое-где заброшенные постройки. Но в спаймскейпе, или атаре, как называют его жители Сирра, местность больше напоминает поверхность Солнца. Крошечные нанороботы создают из песка причудливые конструкции. Невидимые силы сбивают материю в неестественные фигуры. Миели видела участок пустыни, заполненный улыбающимися лицами, которые были скрупулезно собраны из отдельных песчинок.

— Это вроде снов моих детенышей, — пояснила Станка, когда они обсуждали это явление. — Со временем ты привыкнешь.

Народ Станки жестоко пострадал во время Протокольной войны, и ей пришлось оставить своих отпрысков внутри родного астероида. Пока они находились в спячке, Станка стала наемницей, чтобы обеспечить им лучшую жизнь.

Пребывание в пустыне сопряжено со многими трудностями, в том числе проблемами коммуникации. Миели с трудом поддерживает связь с «Перхонен» по нейтринному каналу. Корабль стоит в доке «Плюшевых мишек» в Ковше, пытается установить контакт с вором и устраивает остальные дела в сложных системах Соборности с помощью Пеллегрини, которую вору, похоже, удалось внедрить в небесную инфраструктуру сянь-ку.

Миели даже неизвестно, на кого они работают, она лишь знает, что это одно из семейств мухтасибов Сирра, да это и неважно, раз их защищают Печатями. Души, помещенные в изготовленные в Сирре кувшины для джиннов и транспортируемые на поездах, тоже принадлежат мухтасибам. Души извлекают из тайных аль-Джанна в пустыне и оборудования Диких Городов, а затем либо продают Соборности, либо превращают в рабов-джиннов, которые работают в городе, чтобы заслужить свободу.

Миели каждую ночь возносит молитвы Куутар и Ильматар и просит прощения за участие в таком грязном деле. Однажды вечером она спросила Станку, как та решилась на это.

— Все очень просто, — ответила женщина-медведь. — Я думаю о своих детенышах.