атаку, а пять кораблей Изиды были уничтожены или повреждены.
— А что случилось с вашим кораблем? «Серханом»?
— Он вернулся без повреждений и без потерь, забрав выживших с «Томаса Кромвеля».
— Он вернулся после того, как забрал выживших, потому что вы, спасая людей с линкора, приказали «Серхану» покинуть поле боя. Вы дезертировали, коммандер! Сбежали! Это так?
— Полностью, за исключением слов «дезертировали» и «сбежали».
— А как вы бы охарактеризовали то, что сделали?
— На это я могу ответить, лишь вернувшись к тексту полученных мной приказов. И я бы хотела кое-что о них сказать.
— В свое время, коммандер. Давайте пока не будем забывать о том, что вы на самом деле совершили. Пока. Я хочу все прояснить. Если вы не «дезертировали» и не «убегали», то как бы охарактеризовали сделанное?
— Минуту, пожалуйста, — сказал председатель Второму голосу. — Мы еще можем к этому вернуться. Давайте сначала выслушаем ее. Коммандер, вы хотели что-то сказать о ваших приказах?
Она выдержала паузу, прежде чем ответить.
— Департамент вынес глупое решение. Эти приказы стоили вам большей части вашего флота. Все «аутсайдеры» лучше всего сражаются в одиночку. — Ансах заметила бормотание и волнение среди силуэтов за столом и добавила для большего эффекта: — Мы похожи на шахран. Мы не работаем в командах.
— Коммандер, если это было так глупо…
— Так и есть. Надеюсь, такое не повторится в системе Гор.
— …Если это было так глупо, то почему Департамент столь жестко настаивал на вашем подчинении флоту Изиды?
— Не знаю. Может, ваши лучшие граждане использовали политические связи.
Снова вступил в дело Второй голос:
— Здесь судят только вас, коммандер. На кону ваша жизнь. Вернемся к вопросу. Если вы не «дезертировали» и не «убежали», то как вы охарактеризуете то, что сделали?
— Я защищала свой корабль. И давала следующему «аутсайдеру», который с Ней встретится, лучший шанс, чем у меня.
— Коммандер…
— Нет, пусть продолжает, — вмешался председатель. — Я хочу ее услышать. Для протокола.
— Во время столкновения я поняла, что Ее не остановят обычные люди в обычных кораблях. Ее может остановить лишь «аутсайдер», при условии если они встретятся в бою один на один, без каких-либо иных обстоятельств, вроде тех, что сковывали меня. Я не знаю, кто Она, откуда пришла или почему это делает, но знаю, что никто, кроме «аутсайдера», в одиночку не будет настолько хорош, чтобы ее остановить.
Ансах замолчала, почти смутившись; это была одна из самых длинных ее речей в суде, и звучала она так, словно коммандер защищалась, а этого она делать не намеревалась.
Изида начала садиться. Пыльно-розовые и темно-красные тени оседали на Де Вер; вечерний свет косыми лучами бил сквозь огромное окно, насыщая красками багровую древесину мебели. Это и затянувшееся молчание тех, кто сидел перед ней, прерывавшееся лишь периодическим бормотанием, напомнило Ансах о командном отсеке «Серхана».
— Мы более детально рассмотрим эти проблемы завтра, коммандер, — подытожил председатель. — У нас есть немало вопросов о самом сражении.
— И, — сказала Ансах, — о том, что Она совершила после него.
Председатель бросил на нее резкий взгляд.
— И об этом тоже, — отрезал он. — Суд продолжится завтра.
Показания, оглашенные на следующее утро, взяли у офицеров и членов команд, выживших после поражения «Томаса Кромвеля» и четырех крейсеров. Они детально описали, как проходил бой и как их оставил «Серхан». В основном их рассказы сходились, и Ансах под протокол дала согласие, что во всех материальных аспектах они были точными. Суд спросил, не хотела бы она огласить свою позицию в отношении каких-либо несоответствий, но коммандер отклонила просьбу.
— Вот так все и есть, не так ли, коммандер? — это был Четвертый голос.
— Прошу прощения, — ответила она, явно сбитая с толку грамматикой. — Что есть?
— Вы это хотели рассказать нам о сражении, так?
— Ах, да… Ну, я признала, что их свидетельства по сути верны, и именно об этом я говорила в конце сессии, проходившей вчера. Я должна что-то уточнить?
