сейчас были сильнее, чем в период открытой войны, а на Марсе оставалось всего четыре месяца до выборов. Значительный сдвиг в политике Марса мог или ослабить напряжение, или неизмеримо усугубить положение дел. Обеим сторонам придется шире взглянуть на вещи.
Фред остановился перед зеркалом, в сотый раз одернул мундир и поморщился.
— С каких это пор, черт меня подери, я превратился в консультанта брачной конторы? — буркнул он.
— Вы все о генерале Себастьян, сэр?
— Нет. Забудьте, что я сказал. Что еще мне нужно помнить?
— Возможно, «Синий Марс» попытается сорвать ваше выступление. Крикуны и плакаты, без оружия. Капитан Шаддид посадила нескольких «синих», но кто-то мог проскользнуть у нее между пальцами.
— Учту.
— У вас назначены интервью с двумя политическими программами и с новой станцией, базирующейся на Европе. Корреспондент с Европы, возможно, спросит о станции Андерсон.
— Учту. Что нового с Венеры?
— Там, внизу, что-то происходит, — ответила секретарша.
— Значит, она выжила.
— Вероятно, сэр.
— Потрясающе, — с горечью бросил он.
«Леди и джентльмены, мы стоим на перекрестке дорог. По одну руку весьма реальная угроза взаимного уничтожения, а по другую…
…а по другую оборотень, готовый выползти из колодца Венеры и прикончить вас всех во сне. У меня есть живые образцы, в которых ваша первая, если не единственная, надежда понять, каковы его намерения и возможности, и я запрятал их так, что просто отобрать их у меня вы не сумеете. Это единственная причина, почему хоть кто-то из вас меня слушает. Так что я рассчитываю на некоторое внимание».
Звякнул терминал секретарши, и она быстро взглянула на него.
— Капитан Холден, сэр.
— Это необходимо?
— Желательно дать ему почувствовать, что он участвует в вашем проекте, сэр. За ним известна склонность к любительским обращениям к прессе.
— Хорошо. Пригласите его.
Недели, прошедшие с тех пор, как Эрос распался на части в густых небесах Венеры, пошли Холдену на пользу, хотя следы долговременных перегрузок, испытанных «Росинантом» в погоне за Эросом, не исчезнут так скоро. Кровь из лопнувших сосудов вокруг радужки рассосалась, синяки под глазами и на шее сошли. Только замедленность походки выдавала сильную боль в суставах, хрящи которых еще не вернулись к естественной форме. В те времена, когда Фред был другим человеком, у них это называлось «перегрузочная развалочка».
— Привет, — сказал Холден. — Отлично выглядите. Видели последнюю передачу с Венеры? Хрустальная башня высотой два километра. Что вы об этом думаете?
— Сам виноват. — Фред поддержал дружеский тон. — Мог бы сказать Миллеру, чтобы взял курс на Солнце.
— Ну да, двухкилометровая хрустальная башня, торчащая из Солнца, никого бы не смутила, — согласился Холден. — Это клубника?
— Угощайся, — сказал Фред. Он с утра ничего не мог есть.
— Итак, — продолжал Холден, набив рот ягодами, — они действительно намерены предъявить мне обвинение?
— В односторонней передаче всех прав на ископаемые и разработку целой планеты по открытому радиоканалу?
— Угу, — промычал Холден.
— Я бы сказал, обвинение тебе могут предъявить законные владельцы этих прав — если удастся вычислить законных владельцев.
— Вы могли бы помочь мне выбраться? — спросил Холден.
— Я буду свидетелем защиты, — сказал Фред, — но не я составляю законы.
— Так чем вы все тут собираетесь заниматься? Что, нельзя объявить что-нибудь вроде амнистии? Мы вернули протомолекулу, разыскали на Эросе Джули Мао, спасли Землю.
—
— Мы помогали, — резко помрачнев, ответил Холден. Смерть Миллера все еще мучила капитана. Фред знал, что он чувствует. — Мы действовали совместными усилиями.
Секретарша Фреда кашлянула и покосилась на дверь. Им пора было идти.
— Я сделаю, что смогу, — пообещал Фред. — На мне висит много дел, но я сделаю, что смогу.
— И еще, Марс не получит обратно «Роси», — сказал Холден. — По закону о правах на спасенное имущество корабль теперь мой.
