От существа, зараженного протомолекулой, Холдена отделяло меньше двенадцати метров. И отойти подальше было невозможно.

Он влез в боевой скафандр, но не почувствовал себя свободнее.

Первой надевалась часть, которую ворчуны прозвали «полным гондоном». Толстый черный костюм из слоев кевлара, резины, противоударного геля и сенсоров, следивших за состоянием организма. Следом шел более свободный изолирующий скафандр со слоем самогерметизирующегося геля, способного затянуть пробоины от высокоскоростной винтовочной пули и охлаждавшего поверхность при ударе лазером.

Холдену чудилось, будто он заворачивается в саван.

Но все эти тяжеловесные слои пугали меньше, чем усиленная броня, предназначенная для марсианских десантников. Флотские называли ее «гробом». Название намекало, что, если уж эту броню пробило, десантник внутри наверняка покойник и не стоит труда его извлекать — так и бросайте целиком в могилу. Конечно, это было преувеличением, но Холдена до смерти пугала мысль, что спускаться в грузовой отсек предстоит в доспехах, в которых и шевельнуться невозможно без дополнительной механической тяги. А если аккумулятор разрядится?

Конечно, вышвыривая монстра за борт, неплохо было иметь на себе усиливающий мышцы скафандр.

— Задом наперед надел, — подсказал Амос, ткнув пальцем в набедренник. Холден выругался. Амос был прав. Он так глубоко залез в собственную задницу, что не туда развернул застежку.

— Что-то мне трудно сосредоточиться.

— Страшно до усрачки, — кивнул Амос.

— Ну, я бы не сказал…

— Я не о тебе, — объяснил Амос. — О себе. Мне до усрачки страшно входить в отсек, где засела эта тварь. А ведь я кашу на Эросе вблизи не видел. Так что я тебя, Джим, понимаю, как никто.

На памяти Холдена Амос впервые назвал его по имени. Холден в ответ кивнул и принялся перестегивать набедренник.

— Угу, — промычал он, — я только что наорал на Алекса за то, что он недостаточно боится.

Амос уже закончил одеваться и вытаскивал из шкафа любимый автоматический дробовик.

— Да ну?

— Угу. Он шутки шутил, а у меня мозги плавились, вот я и наорал, пригрозил снять его с дежурства.

— А ты мог бы? — заинтересовался Амос. — Вроде у нас один пилот.

— Нет, Амос, нет. Я так же не могу вышибить Алекса с корабля, как не могу вышибить Наоми. Мы даже не «минимальная команда». Мы до минимума не дотягиваем.

— Боишься, что Наоми уйдет? — спросил Алекс. Говорил он легко, но слова упали ударами молота. Холден задохнулся и целую минуту восстанавливал дыхание.

— Нет, — наконец ответил он. — То есть да, конечно, боюсь, но сейчас схожу с ума не из-за этого.

Холден выбрал себе штурмовую винтовку, потом вернул ее на место, заменив на тяжелый пистолет, стреляющий без отдачи. Его заряды — самодвижущиеся ракеты — не отбросят стрелка к стене даже при невесомости.

— Я видел твою смерть, — сказал он, не глядя на Амоса.

— А?

— Я видел твою смерть. Когда нас захватили те люди, я видел, как тебе выстрелили в затылок и ты ничком упал на пол. И всюду была кровь.

— Да, но я же…

— Знаю, что это была травматическая пуля. Знаю, что нас хотели взять живыми. Знаю, что кровь шла из разбитого о пол носа. Теперь я все знаю, а тогда знал только, что ты убит выстрелом в голову.

Амос вставил магазин в дробовик и защелкнул на место круглый приклад, но все это молча.

— Все здесь такое хрупкое, — продолжал Холден, взмахом руки обводя и корабль, и Амоса. Вся наша маленькая семья. Один промах — и мы потеряем того, кого уже не заменить.

Амос нахмурился.

— Это все о Наоми, да?

— Нет! То есть да. Когда я думал, что ты мертв, меня это подкосило. И вот теперь мне надо бы думать, как выкинуть ту тварь с корабля, а я думаю, как бы не потерять кого из команды.

Амос, кивнув, повесил дробовик на плечо и опустился на скамью у своего шкафчика.

— Понял. И чего ты хочешь?

— Я, — сказал Холден, заряжая пистолет, — хочу вышибить гадского монстра с моего корабля. Но пожалуйста, обещай, что ты при этом не погибнешь. Оно совсем ни к чему.

— Кэп, — с ухмылкой отозвался Амос, — если уж я помру, так только после остальной компании. Таким уж я уродился, что всегда падаю последним.