гибели сына на горнолыжном спуске — сознание объединяло двух единственных в ее жизни мужчин, которых она любила.

Авасарала намеревалась просмотреть сводки до завтрака — и забыла. Но она не собиралась признаваться в оплошности перед каким-то щенком- европейцем только потому, что он был умен, компетентен и выполнял все распоряжения.

— Я знаю, что было в сводке. Я все знаю, — проговорила она, вставая. — Проверка на вшивость. Хочу знать, что вы считаете существенным.

Она нарочно быстрым шагом двинулась к дверям из резного дуба, чтобы заставить Сорена поспешать следом.

— У него контрольный пакет акций торгового дома «Мао-Квиковски». — Сорен так понизил голос, что звук замирал у нее в ушах. — До инцидента они были основными поставщиками «Протогена». Медицинское оборудование, помещения с излучателями, системы наблюдения и шифровальные устройства. Чуть ли не все, установленное «Протогеном» на Эросе, как и оборудование тайной станции, было получено со складов «Мао-Квиковски» и на их грузовом транспорте.

— И он все еще дышит воздухом свободы, а не?.. — удивилась она, толкнув дверь и выходя в коридор.

— Не доказано, что в «Мао-Квиковски» знали, для чего предназначалось оборудование, — пояснил Сорен. — После разоблачения «Протогена» «Маоквик» первыми сдали информацию в следственный комитет. Если бы они — а под «они» я подразумеваю «он» — не слили больше терабайта конфиденциальной переписки, Гутмандоттир и Колп могли бы так и не объявиться.

Седовласый мужчина с широким носом уроженца Анд, проходя им навстречу по коридору, оторвался от терминала и кивнул Авасарале.

— Виктор, — сказала она, — сочувствую. Аннет…

— Доктор сказал: все наладится, — ответил индеец. — Я передам ей, что ты беспокоилась.

— Передай мой совет: выбираться из постели, пока мужу не взбрело в голову каких глупостей, — сказала она, и мужчина рассмеялся, пропуская их. Авасарала снова обратилась к Сорену: — Он заключил сделку? Сотрудничество за милосердие?

— Такова одна из интерпретаций, но многие полагают, что он мстил за дочь.

— Она была на Эросе, — сказала Авасарала.

— Была, — подтвердил Сорен, вместе с ней входя в лифт. — Она стала первым переносчиком инфекции. Ученые полагают, что протомолекула использовала ее мозг и тело как образец.

Двери лифта закрылись, кабина уже знала, кто она и куда направляется. Пол плавно пошел вниз, а брови Авасаралы поползли вверх.

— Так переговоры с этим созданием…

— Велись с тем, что осталось от дочери Жюль-Пьера Мао, — подтвердил Сорен. — То есть так они считают.

Авасарала тихо присвистнула.

— Я прошел проверку, мэм? — холодно спросил Сорен. Лицо его было непроницаемо, и только искорки в глазах говорили: «Не морочьте мне голову!» Против воли Авасарала усмехнулась.

— Никто не любит умников, — бросила она. Лифт остановился, и двери разошлись.

Жюль-Пьер Мао сидел за ее столом, излучая спокойствие с легким намеком на иронию. Беглым взглядом Авасарала вобрала в себя все подробности: шелковый костюм от хорошего портного — оттенок на грани между серым и беж, — залысина, не исправленная медициной, яркие голубые глаза — это, возможно, врожденное. Он носил свой возраст как символ того, что сражение со временем и смертностью ниже его достоинства. Двадцать лет назад он был просто ошеломительным красавцем, а сейчас к красоте добавилась еще и степенность, и первый, инстинктивный импульс внушил ей симпатию к этому мужчине.

— Мистер Мао, — кивнула ему Авасарала, — простите, что заставила ждать.

— Мне уже приходилось сотрудничать с властями, — ответил он. От его европейского выговора масло бы растаяло. — Я понимаю, в каких условиях вы работаете. Чем могу служить помощнику госсекретаря?

Авасарала опустилась в кресло. Будда безмятежно улыбнулся со своего места. Дождь заливал окно, тени на лице Мао немного напоминали слезы. Она сплела пальцы.

— Хотите чаю?

— Нет, спасибо, — отказался Мао.

— Сорен, сходите, принесите мне чаю.

— Да, мэм, — отозвался молодой человек.

— Сорен!

— Да, мэм?

— И не спешите.

— Конечно, мэм.

Дверь за ним закрылась. Мао устало улыбнулся.

— Мне следовало прийти с адвокатами?