“Это здорово,” - пробормотал Мистер Сузуки спустя полчаса. - “Сидеть и смотреть, как сохнет краска. Мое любимое занятие.”

“Наблюдать как сохнет краска,” - ответил наставительно Мистер Мироку, — “это конечно признанное испытание созданное для того, чтобы научить новичка достоинствам терпеливости и высшей степени самосознания, которая может быть достигнута только путем интенсивной медитации. Только когда ты в состоянии взглянуть на мокрую доску и узреть в ней микропространство медленно, но неотвратимо разворачивающегося Тройного Пути сможешь ты оценить Единство Существования и плюсы лакировки.

“Понимаю,” - сказал Мистер Акира, — “вытирая с ковра пятнышко разлитой краски кусочком тряпки со спиртом. А что символизирует лакировка?”

“Ни за что не догадаешься,” - ответил Мистер Хирошиге, подавливая зевок. - “Быть может, позже, когда ты достаточно далеко продвинулся…”

“Он хочет сказать, что на очереди потолок в туалете,” — пояснил Мистер Сузуки. - “А когда ты с ним закончишь, то садовой калитке не помешал бы еще слой краски.”

Мистер Акира слегка ссутулился. “Понимаю,” — сказал он. “И вся эта покраска научит меня разбивать сотню кирпичей одним ударом, да?”

“Конечно,” - сказал Мистер Мироку, вытирая измазанные апельсиновым соком руки о штаны. “По крайней мере, это откроет тебе глаза на основной принцип заключающийся в том, что все действия взаимосвязаны и сто падение листка с вишни в Киото так же многозначительно в Общем Плане как смерть императора или падение великой империи. Я бы даже сказал, что ты смотришь на лучшее многостороннейшее упражнение в космическом осознании, лучше нету - разве что глажка.”

“Глажка?”

Мистер Мироку кивнул. “Глажка,” — подтвердил он. “Более наглядное взаимодействие мягкого и твердого или холодного и горячего сложно представить.”

“А вот мытье посуды,” - заметил Мистер Сузуки, — “в точности повторяет в миниатюре цикличную природу смерти и возрождения, а средство для мытья аккуратно символизирует эффект просвящения. Аккуратно, ты оставляешь волосы в краске.”

Прежде чем Мистер Акира успел спросить про символику облезающих дешевых щеток, купленных в магазине “Сделай Сам”, дверь открылась и в комнату прошагала Белоснежка.

Важнейшее слово в предыдущем предложении - это “прошагала”. Подлинное вышагивание - исчезающее искусство и если в вас его не вскормили и не воспитали с детства, то вам вряд ли удасться сделать это убедительно, не надев тугих накрахмаленных джинсов. До сих пор Белоснежка не подавала никаких признаков вышагивания: если бы ей пришло в голову попробовать, то она наверняка запуталась бы в юбках своего симпатичного платьица с передничком и упала бы лицом в лужу. Но в этот раз самураи не могли упустить из вида, что она надела нечто совсем иное.

“Эй вы,” — сказала она, — “у меня есть для вас работенка.”

Самураи попытались не рассматривать ее. Правда обтягивающая черная кожа была ей к лицу, хотя смотрелась странновато, но Мистеру Мироку подумалось, что в прекрасный весенний день в ней может быть жарковато. Что же касается юного Мистера Акиры, достаточно сказать, что он залез ногой в ведро с лаком и даже не заметил того.

“Пора бы уже заняться делом,” - продолжила Белоснежка, а швы угрожающе застонали, когда она сложила руки на до сих пор неподозреваемой груди. “Итак, вы, принесите мне голову Злой Царицы. Ну хватит,” — добавила она в то время как самураи удивленно уставились на нее, — “вы же натренированные профессиональные убийцы, а я от вас ничего сложного не прошу. Или вам нужна диаграмма с пунктиром и пометкой резать здесь?”

“Гм,” - сказал Мистер Мироку, быстро разжевывая неудобный апельсин. - “Я не уверен, что правильно понял. Вы хотите, э, убить кого-то?”

“Верно.”

“Беззащитную женщину?”

“Полагаю, можно и так сказать.”

“Беззащитную женщину, которая также является нашей законной царицей-императрицей?”

“Ее самую. Слушайте, если вас обезглавливание так озадачило, то я согласна и на удушенье, подтвержденное нотариусом. Я не привиредлива насчет всех этих традиций. Если она мертва, то мне все равно как.”

“Прошу прощения,” - прервал Мистер Акира, сосредоточенно уставившись в точку в паре сантиметров над головой Белоснежки, — “но разве нам именно этим полагается заниматься? Я думал, что наша работа заключалась скорее в защите слабых и угнетенных и вообще в том чтобы быть услужливыми и приятными в общении.”

Белоснежка недобро хмыкнула. “Вернись в реальность,” - сказала она, — “вы же самураи. Если вам не объяснили при подписывании контракта, это такие феодальные воины, долг которых состоит в убийстве врагов своего господина и без всяких вопросов. Или вы думаете вам даны эти чертовы мечи на случай, если к вам придет двухметровый конверт?”

Мистер Сузуки закрыл глаза, снова открыл их и облизнул необычно сухие губы. “Думаю, что мой юный коллега, пытался объяснить, что нам следует использовать свое немалое воинское искусство только во имя добра и справедливости. Наемное же убийство…”

“Ты,” - прорычала Белоснежка, — “заткнись. Теперь вы все,” — добавила она, — “доставайте свои доспехи и займитесь делом, а то я изрублю вас на кусочки и скормлю золотой рыбке. Понятно? Хорошо.”

Когда она ушла, самураи посмотрели на друг друга с удивленным видом, который был бы у Моисея, если бы он обнаружил, что неправильно прочитал скрижали и пообещал вести свой народ в Угрожаемую Землю.

“Что-то тут не так,” - сказал в конце концов Мистер Хирошиге, — “Но вот только ума не приложу, что.”

“Да,” — согласился Мистер Акира, — “У нас же нет золотой рыбки.”

Последовало невеселое молчание; затем Мистер Сузуки пожал плечами. “Может, это какой-то тест на верность,” - сказал он. - “В конце концов, мудрецы говорят, что чтобы оценить неоднозначную природу Пути…”

“А, заткнись,” - сказали хором остальные.

Глава 7.

Рыцарь представился Сэром Усугублянтом.

Он объяснил, что тихо, никого не трогая, занимался своими делами, развешивая белье между двух удобных деревьев в мирном тенистом уголке леса…

“Белье?” - переспросила Сестрица.

” Ну да,” — отозвался Сэр Усугублянт. - ” И тут этот ужасный огромный драконище…”

” А оно не ржавеет?”

Сэр Усугублянт недоуменно посмотрел на нее. “Что ты имеешь в виду?” — спросил он.

“Ваше, э белье,” — ответила Сестрица, стараясь не смотреть на сверкающие рыцарские доспехи. “Разве не лучше бы было приобрести банку масла и флакон лака?”

Появившиеся на лбу рыцаря складки расправились. “Да нет же, глупышка,” - сказал он. - ” Простыни и наволочки и салфетки и все такое. Короче, появляется этот утомительный дракон…”

“Вы сами стираете?” - перебила Сестрица.

“Ну, конечно же. Как и все.”

Сестрица, которая разбиралась в работе стиральной машины в той же мере, что и в работе солнечной системы, пожала плечами и сказала: “Полагаю, что так. Но я думала, что у вас есть … ну слуги и все такое.”

Рыцарь потряс головой. “Навряд ли,” — сказал он. - “Домашняя прислуга - это варварский и устаревший обычай, унижающий в равной мере и слугу и господина. К тому же,” - добавил он с сожалением, — “им пришлось бы платить.”

Сестрица заметила неаккуратно вплавленную заплатку на левом локте доспехов и стрелку в кольчужном чулке подхваченную проволокой и тактично кивнула. “Совершенно верно,” - сказала она, — “Вы очень, э, просвещенный. Для рыцаря.”

Рыцарь снова взглянул на нее с недоумением. “Много ли рыцарей ты встречала?” - спросил он.

“Вообще-то нет,” — призналась Сестрица. - “Не то что бы встречала, лицом у лицу. То есть лицом к забралу. Неважно. Я о них читала, конечно.” - быстро прибавила она. - “Знаете, рыцари круглого стола и все такое.”

“Круглого стола,” - повторил явно заинтригованный Сэр Усугублянт. “Не могу сказать, что мне это знакомо. Ты случайно не Сэра Мордевана имеешь в виду? У него круглый стол из шведской сосны на кухне. И,” - добавил он несколько ядовито, — “бисерная занавеска и меховая подставка для ершика в форме кошки в туалете на первом этаже. Пример того, что на вкус и цвет…”