Румпельстилтские пожал плечами. “Зная, как нам везет,” - сказал он, — “мы наверняка подберем еще тройку мертве… то есть коллег по дороге. А если не подберем, придется вовлечь поросят. Сделаем их почетными гномами.”
“Можем подпилить им колени,” — предложил С Пальчик, — “будет достаточно, чтобы поставить их на один с нами уровень.”
“Совершенно верно,” — сказал Румпельстилтскин. “Что значит потеря нескольких конечностей на фоне дружбы и солидарности? Уверен, что они согласятся с нами если мы им достаточно пригрозим. И тогда мы можем пойти, сделать дело, а потом,” — завершил он, прикрыв глаза, — “отправиться домой.”
“Да.”
“Точно.”
“Как скажете. Я Вам полностью доверяю.”
Пока Дампи вел их обратно к лесу, Румпельстилткин подумал, что более менее тот же результат мог быть достигнут, если бы они пропустили промежуточные стадии и сразу отправились бы домой, но он решил промолчать. Во-первых, он подозревал, что Дампи отнесется к этому без понимания.
Во-вторых… Насчет во-вторых он был не совсем уверен, но у него было нехорошее чувство, что это как-то связано с повествовательными узорами, чем бы они не были.
Вероятно, пробормотал он себе под нос, какая-то приправа.
Бухгалтер сел прямо.
“Запускаю ДОС,” - сказал он ровным бесстрастным голосом, — “Подождите, пожалуйста.”
Лицо в ведре нетерпеливо прищелкнуло языком. “Ну поторопись же,” - сказала девушка, — “ты еще медленнее того другого.”
Если бы бухгалтер был способен замечать подобные вещи, он увидел бы, что внешность Белоснежки неуловимо изменилась. Она все еще без всяких сомнений была всех милее. Глаза ее все еще были цвета летнего неба, губы по-прежнему сочные как розы ко дню святого Валентина, тех, которые вы получаете к своему смущению от коллеги пригласившей вас на ланч четырнадцатого февраля. Но какая-то игра света и тени делало ее лицо … старше? Наврядли; по-прежнему кожа школьницы, возможная только здесь и на рекламе мыла. Мудрее? Более наслышанной? Возможно. Создавалось впечатление, что в ее макияже присутствовали в большом количестве темные тени и тушь, но это было не так.
Но бухгалтер всего этого не заметил, он сидел абсолютно прямо в своем кресле и быстро щелкал языком. Он идеально подошел бы в рекламу свободного помещения за глазами, сдаваемого в аренду.
“Ты должен быть уже готов,” — пробормотало лицо Белоснежки в неподвижной воде. “Ладно, начнем. Свет мой, зеркальце, скажи. Але? Ты выглядишь уснувшим.”
“Неправильная команда или имя файла.”
“Ну, во всяком случае, это свидетельствует о том, что ты меня слышишь. Ладно, что же ты делаешь в этом ведре, ты маленькая загадочная система? Ты запасник, не так ли?”
“Подтверждено.”
Белоснежка нахмурилась. Выглядела она при этом очаровательно мило. Ясное дело.
“Пронырливая корова,” — сказала она, — “и полагаю, она планировала стереть все, а потом перезагрузить систему из тебя. Только она не знает, как это делать, а потому понадобился ты. Так?”
“Подтверждено.”
Милые губки сжались в твердую, тонкую (но сногсшибательную) линию. “Ну уж так не пойдет. Где сейчас это стерва?”
“Маршрут не найден. Не в состоянии создать ячейку.”
“Что? Полагаю, это тарабарщина означает “Не Знаю.” Но я тебя все равно предупреждаю. Если ты пытаешься прикрыть ее, то я с удовольствием вылью тебя в чайник и вскипячу. Понятно?”
“Неправильная кома…”
“А ну тебя.” Белоснежка некоторое время сидела в раздумьях; тем временем паук выбрался из уха бухгалтера и осторожно скарабкался вниз по его шее в верхний карман его цветастого жакета. “Ладно,” - сказала она. “Сделаем так. Полагаю, рано или поздно она вернется к тебе, чтобы узнать, как идут дела. Думаю, будет неплохо, если ты сообщишь мне об ее появлении в ту же минуту. Понял? Великолепно. Какое умное ведерко. Я бы никогда не подумала, что ты на такое способно. Нам надо бы,конечно, удостовериться, что она не сможет воспользоваться тобой, чтобы перезапустить или уничтожить систему, а потому давай-ка договоримся, что никому не позволишь подступиться к системным файлам, не услышав предварительно пароля? Хороша идея? Рада, что ты одобряешь. Ладно, паролем будет … О черт, и почему когда надо придумать пароль ничего не приходит в голову? … пароль будет оттепель. Понятно? Оттепель. По-моему, вполне подходяще, и не похоже, чтобы это слово случайно прокралось в разговор. Ладно, ведерко, беги играй. Пока.”
“Это окончит вашу сессию зеркал,” - еще не докончив фразы лицо на поверхности воды растаяло и превратилось в собственное отражение бухгалтера; и в тот же момент он несколько удивленно проснулся. Он моргнул, немного потряс головой, и широко зевнул.
Паук, разглядев шанс, выкарабкался из кармана, соскользнул по бухгалтерскому галстуку и промчавшись по письменному столу, в конце концов нырнул под прикрытие пустой чашки из-под кофе. Вокруг чашки были привычные липкие бурые окружности, и две ноги паука там застряли, но он ухитрился высвободиться.
“Что…?” — спросил бухгалтер, не обращаясь ни к кому конкретному. Затем он глубоко вздохнул, снова зевнул и заметил свое отражение в ведре. Гм… сказал он про себя, надо бы постричься. И этот галстук абсолютно не подходит к этой рубашке. И что вообще ведро воды делает на моем столе?
Он немного подумал и включил переговорное устройство.
“Ники,” — спросил он, — “почему у меня на столе ведро воды?”
“Вы имеете ввиду то, что принесла Злая Царица?” - спросило переговорное устройство, — “Понятия не имею.”
Бухгалтер вздохнул: “Ну так уберите его, из него течет на все мои бумаги. Поставьте его в сарай что-ли. Хотя, лучше не надо. Одному Богу известно, зачем оно ей, а если она вернется за этим ведром, лучше иметь его под рукой. Поставьте его в угол приемной и накройте тряпкой.”
“Отличненько.”
“И принесите мне еще кофе, пожалуйста. Черный, без сахара. Почему-то меня слегка клонит в сон.”
Забрав ведро и пустую чашку, секретарша отправилась на кухню варить кофе. Однако, когда она пришла туда графин был пуст. Секретарша вздохнула; до колодца было неблизко, а у нее и так накопилось много работы. Затем у нее в голове появилась идея. Должно быть, недостойная, ибо она закусила губу и нахмурилась, обдумывая ее. Затем она взяла чашку, проскользнула в приемную, и приподняла тряпку с ведра, которое она только что засунула под стул. Одна огляделась, чтобы убедиться, что ее никто не видит, затем зачерпнула чашкой воды из ведра. Затем она вернулась в кухню и поставила чайник. Она не оглядывалась, а потому не заметила паука, который прилип к стенке чашки и в данный момент барахтался по собачьи своими восемью ногами посреди ведра.
“Ники,” — прогавкало переговорное устройство, когда она вернулась в приемную, — ” у этого кофе отвратительный вкус, как будто туда чего подсыпали.”
“Прошу прощения,” — сказала она, — “Хотите, еще чашечку?”
“Что? Нет, не беспокойтесь. Просто не покупайте больше этот сорт. Понятно?”
“Да, конечно,” - ответила она вежливо, а потом пробормотала нечто неуважительное и снова принялась за работу.
“Путь,” - объяснял Мистер Мироку, чистя апельсин, — “подобен цветку, который… минуточку, мне кажется, ты пропустил кусочек.”
Мистер Акира застыл с кистью в руке. “В самом деле? Где?”
Мистер Мироку ткнул рукой с апельсиновыми дольками в неопределенном направлении. “Вон там кусочек,” — сказал он услужливо. “Как я сказал, Путь подобен цветку, который…”
“И вон тот участок под подоконником,” — добавил Мистер Хирошиге, сбрасывая ботинки и кладя ноги на софу. “Мудрецы учат нас стремиться к совершенству во всем, ибо недостаток в Одном есть недостаток во Всем.”
Мистер Акира нахмурился. “Простите,” — сказал он, — ” а разве не наоборот должно быть?”
Последовала минута озадаченного молчания, в течение которой два посвященных пытались разобраться. “А, понимаю,” - пробормотал Мистер Хирошиге, — “все в недостатках, очень забавно. Я бы на твоем месте сосредоточился на работе.”
Говоря по правде, красить рамы досталось Мистеру Хирошиге, также как Мистеру Мироку следовало ободрать старые обои, Мистеру Сузуки покрасить потолок, а список прилепленный к кухонной двери гласил, что Мистер Фуниями, Мистер Кавагучи и Мистер Вакисаши должны были выковыривать из окон старую замазку. Однако все они с присущей им щедростью, позволили своему юному коллеге расширить свое познание Пути, выполняя эти простые задания в то время как они расселись вокруг, чтобы убедиться, что смысл всего этого не ускользнул бы от его внимания. В конце концов, это являлось традиционным методом обучения тайн философии; Им всем в молодые годы пришлось с этим столкнуться и теперь, как им казалось, настала их очередь пополнить дидактический процесс. В свою очередь Мистер Акира почитал за честь и, вероятно, приятный факт эту возможность выполнить работу тех, кто был его старше и лучше. В конце концов, они доверяли ему свою честь; если он оставит серое пятно на потолке или разобьет ногой окно, то чтобы смыть позор ритуальное самоубийство придется совершать Мистеру Сузуки или Мистеру Кавагучи. Конечно, и ему придется совершить ритуальное самоубийство, чтобы смыть позор причинения позора, который пришлось смыть Мистеру Сузуки и Мистеру Кавагучи, но это ведь уже другое дело, не так ли?
