Благоразумие диктовало, что без особых доказательств, он должен был считать каждого встречного не-волка скорее врагом, чем другом. Однако из любопытства, он протянул руку и слегка дернул за веревку.

“Ай!”

Голос раздался с заоблачной высоты и ни в коей мере не подходил, ведьмам, встречавшимся Клыку. Он был юный, девчачий и серебристый, а потому, скорее всего, от его обладательницы Клыку будет столько же пользы сколько от картонной отмычки. Ему искал чего-то древнее и морщинистое и особенно старушачье, а не какую-то длинноволосую девчонку.

“Извиняюсь,” - проорал он в ответ.

Веревка поползла вверх по стене; очевидно ее владелица не верила, что он не станет дергать ее снова. Он посмотрел ей во след, а потому был в идеальном положении, чтобы рассмотреть содержимое фарфорового сосуда, которое вылили из окна невидимые руки и которое выплеснулось прямо ему на голову. Мокрое и вонючее. В некотором смысле туалетная вода. Он закрыл глаза, ругнулся, и пошел прочь. На повороте он едва увернулся от яблочного огрызка, пущенного ему вслед, а затем от старого башмака и кофейной чашки. Все вместе они явно составляли намек.

“Ладно, уже,” - заорал он, когда намек был подкреплен половиной кирпича и испортившейся неделю назад порцией макаронного сыра, — “Я ухожу…”

“Помогите!”

Услышав второй голос он застыл на месте; как оказалось на свое счастье, ибо кто-то швырнул старую сковородку, которая пролетела у него под носом по траектории, явно расчитанной на его продвижение вперед, и если бы он так и двинулся, то уже лежал бы без сознания.

“Помогите! Помогите!”

А вот это, улыбнулся про себя Клык, уже лучше. Грубый надтреснутый, с одышкой, скрюченный старый голос, не просто особенно старушачий, а очень даже старушачий; владелице этого голоса было не меньше ста пяти лет и она вполне могла оказаться подружкой месяца текущего номера журнала “Ведьма.” Инстинктивно увернувшись от яйца настолько старого, что его мог бы снести археоптерикс, Клык поспешил обратно к основанию башни, навес у которого смог бы предоставить ему некоторую защиту от летающих предметов домашнего хозяйства, и где он мог бы составить план действий.

“Отвали,” - взвизгнул первый, серебристый голосок, — “Убирайся, пока я не спустила собак.”

Конечно, сказал про себя Клык, ей неизвестно. Так что все в порядке.

“Я тебя предупреждаю. Ну ладно же. Сюда, Звездочка, Маковка, Снежинка! Фас!”

В метре слева от него дверь со скрипом отворилась и из-за нее выскочили три огромных ротвейлера с прижатыми ушами и свешенными языками. Клык дал им возможность подойти вплотную, а затем лучшим своим парадным голосом рявкнул “Равняйсь!”

Собаки скользя затормозили, взрыв холмики грязи своими растопыренными когтями. Когда они остановились, все сидели абсолютно прямо, грудь вперед, подбородок к груди, а на тупых собачьих мордах выражение “О Боже, что мы наделали.” Клык тихонько досчитал до пяти и сказал “Вольно”, причем собаки моментально легли.

“Ладно, идите,” — пробурчал он, и ротвейлеры поспешили обратно в башню. У Клыка было достаточно времени чтобы проскользнуть за ними до того, как дверь захлопнулась.

“Ты там,” - проворчал он, — “Где ведьма?”

Ближайший пес снова застыл по стойке смирно, поднял свою кривую переднюю лапу и указал на винтовую лестницу. Клык кивнул, пробормотал, “Продолжай дежурство” и помчался по лестнице, прежде чем кто-либо из этого трио собачьих придурков оценит ситуацию. Прирожденный инстинкт - это вещь, но лично он не стал бы доверять псу по кличке Снежинка.

И возможно правильно; где-то наверху лестницы надрывался серебристый голосок: “Звездочка! Маковка! Что вы там внизу делаете, вы несчастные твари?” с такой желчью, что будь он псом (даже по кличке Снежинка) - он исполнил бы приказ ни минуты не колеблясь.

Он завернул за угол и снова оказался на свету; отвернувшись от перил, он увидел прямо перед собой самую прекрасную девушку в мире. Стройная как березка, с поразительно синими глазами, ртом, как розовый бутон и золотыми волосами, которые спадали ей на плечи подобно хрустальным водам горного ручейка…

Клык инстинктивно бросился в сторону под слабую защиту дверного косяка. Если бы он полагался лишь на человеческие рефлексы, ему бы было не выжить; в данном же случае, на него посыпались осколки камня, в которые превратил этот косяк автомат девушки. Затем послышался щелчок и опустошенный магазин грохнулся на каменный пол. Клык вскочил и проскользнул в дверной проем прежде чем она успела взвести курок, но все равно опоздал. Он увидел ее милое личико, и тупое оружейное дуло , из-за сгорбленных плечей и уродливого, морщинистого, крючковатого носа, до смерти испуганной старухи, которую девушка из-за его медлительности смогла использовать вместо живого щита.

“Отойди, Шарик, или бабуле достанется,” - прорычала девушка. Затем она вскинула ружье и прицелилась в него; он мимолетно увидел в кружке прицела голубой глаз, а затем выправка и инстинкт самосохранения заставили его уносить ноги в обратном направлении.

Чудесненько, — ворчал он себе под нос, в то время как новая очередь раскрошила камни в сантиметре от его головы, ситуация с заложниками. Еще одна ошибка и у меня на руках будет еще один медвежий пикник. Он заставил себя успокоиться. У нее была заложница, автомат и преимущество знания местности. Ну и возможные сюрпризики типа гранат. Зато у него…

… был коробок.

Да. Что ж. Можно сказать, что это не гарантировало взаимного уничтожения. Но в данной ситуации коробок был на триста процентов лучше чем совсем ничего. Он покопался в кармане, нашел коробок и отодвинул крышку, молясь, что недавние акробатические трюки не раздавили его содержимое в лепешку.

“Сгинь,” — прошипела фея.

“Заткнись,” - посоветовал Клык, — “И послушай. Там наверху сказочная принцесса с автоматом. Она держит ведьму в заложницах. Мне понадобится твоя помощь.

Из глубин коробка послушалось противное ехидное хихиканье. “Согласна, что тебе необходима помощь,” - сказала фея, — “но поскольку я не имею научной степени в острых расстройствах личности, то моя помощь тебе вероятно ни к чему. Теперь отвали и оставь меня в покое.”

“Я…” - слова Клыка заглушила очередь автомата, а свинцовый град сбрил еще один кусок косяка. “Договоримся так.,” - сказал он, — “Делай, что говорю и мы квиты. Можешь идти. Свободна и независима. Как тебе?”

Из коробка послышался тихий и ясный неприличный звук. Клык потерял терпение и вытряс содержимое коробка на ладонь, в результате чего фея описала сомерсальт и очутилась между его указательным и средним пальцем.

“Ай,” — заорала фея, — “Ты меня сдавил!”

“Знаю,” — ответил Клык, — ” но далеко не так сильно, как хотелось бы. Теперь послушай.”

Пока он объяснял фее, что надо делать, очередной стук по каменному полу возвестил о том, что сказочная принцесса вставила новый магазин и приготовилась возобновить разгром.

“Все поняла?” - прошипел он; затем не дожидаясь ответа, он расставил пальцы и дунул изо всех сил. Фея взвилась в воздух как кусочек паутины и улетела из вида визжа проклятия.

“Ты, в дверях,” — раздался серебристый голосок, — “У тебя единственный шанс. Выходи сейчас же с руками на видном месте, и …” Серебристый голосок оборвался и перешел в приступ кашля, предполагавшего, что девушке было не меньше сорока; в этот момент Клык бросился из укрытия за автоматом. Ему без труда удалось схватить его, но в то же время…

“АААААААааааааааааааааааааа!” - сказал серебристый голосок, а затем далеко внизу раздался глухой шлепок. Осторожно положив оружие на пол, Клык нагнулся над перилами и посмотрел на случай если она держалась за край и болталась как сдвиг Допплера; но беспокоиться не стоило. Далеко внизу лежало нечто похожее на куклу Барби, которую только что переехал грузовик. Что ж, справедливо, пробурчал себе под нос Клык, чем симпатичнее, тем тяжелее падают. Он обернулся и …

“О господи,” — пожаловался он, в то время как старуха ткнула ему в живот дуло автомата. “Я только что спас тебя, старая сенильная дура.”