Верил ли я Пророку? Он мог и пытаться загнать меня в ловушку, надеясь, что пробыв маской довольно долго, я решу, что солдатская жизнь лучше, чем изгнание. Я думал о том, как сияют глаза Коменданта, когда она бьет студентов, как дед хвастается количеством своих жертв. Они – моя родня. Их кровь течет во мне. Что, если жажда войны, славы, власти есть и во мне, просто я об этом еще не знаю? Смогу ли научиться со временем упиваться тем, что я – маска? Пророк читал мои мысли. Увидел ли он нечто злое во мне, чего я сам не вижу?
Каину, похоже, удалось убедить меня в том, что я не избегу этой судьбы, если дезертирую. «Все темное расцветет в твоем сердце, в тебе проснется то, что ты так ненавидишь – злоба, бесчеловечность, жестокость». Выбор у меня невелик: остаться и стать злом или сбежать и стать злом. Чудесно.
На полпути к оружейной Элен обратила внимание на мое молчание, отметив заодно помятую одежду и налитые кровью глаза.
– С тобой все в порядке? – спросила она.
– Все прекрасно.
– Ты выглядишь ужасно.
– Тяжелая ночка выдалась.
– Что случи…
Фарис, что шел впереди с Дексом и Тристасом, повернулся к нам.
– Оставь его, Аквилла. Все соки из него выжала. Пойдем в доки, чтобы отпраздновать немного пораньше, а, Витуриус?
Он хлопнул меня по плечу огромной, как лопата, рукой и засмеялся.
– Могли бы позвать еще кого-нибудь с нами.
– Не будь таким, ты отвратителен, – скривилась Элен.
– Не будь ханжой, – парировал Фарис.
Тут же завязался горячий спор между Элен, не одобряющей походы к проституткам, Фарисом, который перекрикивал ее, и Дексом, который утверждал, что покинуть территорию Академии ради того, чтобы сходить в бордель, не такое уж нарушение. Тристас показал на татуировку с именем его невесты и воздержался от высказываний. Сыпались взаимные оскорбления, при этом Элен поглядывала на меня. Она знала, что я не часто посещаю доки. Но я избегал ее взгляда. Она хотела объяснений, но с чего бы мне тогда пришлось начать? Понимаешь, Элен, я хотел завтра сбежать, но чертов Пророк явился, и сейчас…
Когда мы подошли к оружейной, откуда уже выходили курсанты, Фарис с Дексом растворились в толпе. Я никогда не видел Старших Мастеров такими… счастливыми. Предвкушая освобождение всего через несколько минут, все улыбались. Мастера, с которыми я едва общался, приветствовали меня, хлопали по спине, шутили.
– Элиас, Элен, – позвал нас Леандр. Как-то Элен сломала ему нос, и теперь он кривой. Рядом с ним стоял Деметриус, угрюмый как обычно. Я подумал, испытывал ли он хоть каплю радости сегодня. Или, может быть, просто облегчение, что покидает место, где младший брат умер на его глазах.
Завидев Элен, Леандр застенчиво пригладил свои кудрявые волосы, которые вечно торчали в разные стороны, как бы коротко он их ни стриг. Я попытался сдержать улыбку. Леандр влюблен в нее давным-давно, хотя притворяется, что нет.
– Оружейники уже называли ваши имена, – он кивнул за спину на два пакета с доспехами и оружием. – Мы взяли их для вас.
Элен потянулась к своему, словно вор за рубином. Посмотрела на свету на нарукавники, вслух восхищаясь тем, что символ Блэклифа – алмаз – вбит в щит без малейшего зазора. Хорошо пригнанная броня, выкованная в Телуманской кузнице – старейшей в Империи, считается очень крепкой, способной выдержать все удары, кроме разве что самых лучших лезвий. Последний дар Блэклифа своим выпускникам.
Надев доспехи, я вложил в ножны меч и кинжалы из серранской стали, изящные и острые как бритва, особенно по сравнению с тупым оружием, которое выдавали нам прежде. Последняя деталь – черный плащ, удерживаемый цепью. Полностью облачившись, я поднял глаза и поймал на себе взгляд Элен.
– Что? – спросил я.
Она смотрела так пристально, что я огляделся, решив, что надел доспехи задом наперед. Но все было в порядке. Когда я снова поднял глаза, она встала передо мной и поправила плащ, коснувшись длинными пальцами моей шеи.
– Он неровно сидел, – она надела свой шлем. – Как я выгляжу?
Если Пророки сделали броню для меня так, чтобы подчеркнуть силу моего тела, то доспехи Элен подчеркивали ее красоту.
– Ты выглядишь… – Как Богиня Войны. Как Джинн, явившийся, чтобы мы все преклонили колени. Небеса, что со мной не так? – Как маска, – просто сказал я.
Она рассмеялась по-девичьи заливисто, некстати привлекая внимание других студентов. Леандр тут же отвел глаза в сторону и виновато потер нос, когда я поймал его взгляд. Фарис улыбнулся и что-то прошептал Дексу, что смотрел оценивающе. С другого конца зала на нее уставился Зак, его лицо выражало смесь страстного желания и недоумения. Рядом с Заком я увидел Маркуса, который наблюдал, как его брат смотрит на Элен.
– Глядите, парни, – воскликнул Маркус. – Сука в доспехах.
Я наполовину вынул меч, когда Элен остановила меня, сверкнув глазами. Это моя схватка. Не твоя.
– Пошел к черту, Маркус! – Элен нашла свой плащ, который лежал в нескольких футах от нее, и накинула на плечи. Змей приблизился к ней, скользнул взглядом по телу. Его лицо красноречиво говорило о его мыслях.
– Доспехи не идут тебе, Аквилла, – сказал он. – Я бы предпочел тебя в платье. Или вообще без одежды.
Он поднял руку к ее волосам, нежно намотал на палец выбившийся локон и затем неожиданно и сильно дернул, притягивая ее лицо к своему.
Я не сразу осознал, что рычание, разорвавшее воздух, исходило от меня. Я ринулся на Маркуса с кулаками, но двое его подхалимов, Тадиус и Джулиус, схватили меня буквально в футе от него и завернули руки за спину. В ту же секунду ко мне подскочил Деметриус, заехав острым локтем в лицо Тадиусу. Но Джулиус пнул Деметриуса по спине, и тот упал. Затем блеснуло серебро – Элен выхватила ножи, приставив один к шее Маркуса, а второй – к его паху.
– Руки прочь от моих волос, – приказала она. – А не то я избавлю тебя от мужского достоинства.
Маркус отпустил белоснежный локон и что-то прошептал ей на ухо. И в тот же миг ее уверенность куда-то испарилась. Рука, державшая нож у горла Маркуса, безвольно опустилась, а тот обхватил ее лицо ладонями и поцеловал.
В этот момент меня охватило такое отвращение, что едва не вывернуло. Затем раздался сдавленный крик Элен, и я высвободился из рук Тадиуса и Джулиуса. В следующий миг я оставил их позади, оттолкнул Маркуса от Элен и стал наносить удар за ударом по его лицу.
Я бил Маркуса, а он смеялся, Элен же с остервенением вытирала губы. Леандр пытался оттеснить меня за плечи – тоже рвался к Змею. За спиной Деметриус уже поднялся на ноги и снова бросился в драку с Джулиусом, но тот взял верх, прижав голову моего друга к земле. Тогда из толпы вылетел Фарис, своим гигантским телом он обрушился на Джулиуса и сбил с ног, точно бык, сшибающий забор. Я заметил татуировку Тристана и смуглую кожу Декса. Начался полный хаос.
Затем кто-то прошипел: «Комендант!» Фарис и Джулиус, шатаясь, встали на ноги, я оторвался от Маркуса, а Элен перестала тереть свое лицо.
Змей поднимался медленно, под глазами у него наливались синяки. Моя мать шла сквозь толпу Мастеров прямиком ко мне и Элен.
– Витуриус, Аквилла, – она выплюнула наши имена, будто гнилой фрукт. – Объяснитесь.
– Нет объяснений, Комендант, сэр, – произнесли мы с Элен в унисон.
Я смотрел мимо нее, как и был приучен, и ее холодный взгляд сверлил меня словно тупой нож. Маркус ухмыльнулся, стоя за спиной Коменданта, и я стиснул челюсти. Если Элен высекут за его развратную выходку, я не сбегу лишь за тем, убить Змея.
– Восьмичасовой колокол через несколько минут, – Комендант обвела взглядом остальных студентов, что стояли у оружейной. – Приведите себя в порядок и явитесь к амфитеатру. Еще один подобный инцидент – и все его участники немедленно отправятся в Кауф. Ясно?
– Да, сэр!
Мастера тихо разошлись. В тюрьме Кауф, расположенной далеко на севере, мы все, будучи пятикурсниками, проходили шестимесячную тренировку в качестве стражников. Никто из нас не захотел бы рискнуть и оказаться там, тем более за такую глупость, как драка в день выпускного.
