— Интересно в чем же? — Этот мужчина явно не знал, что ей пришлось пережить. Везением и не пахло.
— А вам еще не рассказывали про церемонию? — Удивился Доу, кидая на нее прищуренный взгляд своих хитрых глаз. — Я думал, курсантам-то точно должны рассказать.
— Какая еще церемония?
— Такая церемония, девочка. Церемония Обретения. Ты и этого не знаешь? Темнота! — Мужчина тихо как будто мечтательно вздохнул. — Она проходит очень редко, иногда промежутки по триста лет. А гражданских туда не пускают…
— А что это за…
— Вот у своих и узнаешь. Я здесь не для этого. — Проворчал судья, явно разочарованный такой несправедливостью. — Это тебе. — Он протянул девушке лист с печатью и мелкой вязью какой-то писанины. — Твоя справка о том, что ты прошла обследование. Тебе вообще лучше постараться не попадать в медпункт. Но, я думаю, ты и сама все прекрасно понимаешь.
— Да, понимаю. Лучше вас. — Ее улыбка была полна яда и презрения.
— Тогда на этом все. — Мужчина прихлопнул себя по коленям и поднялся, направляясь к выходу.
— А как мои родители? — Решила спросить Миша, вставая следом. — Я посылала им письма, они их получили?
— Нет, Джелли. Ваши родители не получают от вас писем. Вы преступница, это часть вашего наказания.
— Но я ведь тоже человек! Они наверняка волнуются. К тому же, поверьте, ваш план удался блестяще… Мне нужно хотя бы это… Неужели вы даже этого не можете понять? Вы же тоже отец.
— Именно поэтому я и не позволю вам общаться с внешним миром. Потому что мой сын теперь калека. Счастливо оставаться, Джелли. — С этими словами Доу вышел, хлопнув дверью.
Постояв еще с минуту в тишине, утопая в тихом отчаянии и жалости к самой себе, сжимая справку в руке, девушка снова села на стул.
Интересно, как они там. Как братик Роберт, как мама и папа. Они либо презирают ее, либо скучают и жалеют. Ведь ей даже не дали с ними попрощаться. У нее нет ни единой вещи, которая бы напоминала о доме. Прошло полгода, а она до сих пор не видела никого из близких, даже просто тех, кого знала. Этот Доу своим появлением разбередил душевную рану, которая чуть зарубцевалась за эти полгода.
К другим курсантам периодически приходят родители: свидания разрешены раз в месяц. Например, к Сэму и Сиду приходили уже три раза. Приятно наблюдать их радостные лица, вот только…
Все хватит! Соберись, тряпка!
Вскочив со стула, Миша решительно вышла за дверь, но, сделав шаг, наткнулась на твердое тело.
— Майк, ты чего, смерти моей хочешь? — Вскричал Сэм, потирая ушибленный бок.
— Прости, правда. — Пробормотала Миша, выпрямляясь.
— Что это с тобой? На тебе лица нет.
— Правда? Потерял, значит где-то.
— Очень смешно. — Сэм двинулся вперед, а Миша пошла рядом, смотря себе под ноги. — Я уже все прошел, как у тебя?
— Нормально. — Буркнула девушка.
— Осталось только ребят найти…
— Эй, парни. — Окликнул их голос Сида. — Вот вы где. А Дэйва не видели?
— Мне кажется, он уже на улице. — Ответил Сэм, проходя к выходу из здания. — Ну и нудятина эти обследования.
— А ты уже по Кравцу соскучился?
— Нет, я уж лучше пойду на повторное. — Усмехнулся Салем. — Тем более там такие медсестрички.
— О да. — Мечтательно закатил глаза Сид. — А то перед нами постоянно парни маячат. Так и ориентацию поменять не долго.
— А как же Мила, Сид? — Спросил у него друг.
— Мила там, а я тут. Что поделаешь? — Развел руками парень. — Майк, а у тебе есть девчонка?
— Нет. — Безразлично бросила Миша, смотря в землю.
— А была когда-нибудь?
— Нет.
— А секс?
Опасную интимную тему, которая у мужчин, почему-то была ллюбимой, следовало быстренько свернуть.
— Парни, а вы что-нибудь слышали про церемонию? — Взбодрилась Миша.
— Церемония? — Задумчиво переспросил Сэм. — Это та, что должна состояться в конце нашего учебного года?
— Вероятно.
