Я убрал сотовый, подумав про себя: сообразительность – не главное качество бывшего главреда. Сначала она наняла художницу, не удосужившись ее как следует проверить, хотя нужно было поинтересоваться, где еще сотрудничает девушка, позвонить в названные ею издания. В результате на голову глупой обжоры потоком полились неприятности. А сейчас Саша не скумекала, что та девушка, с которой она говорила, паспорт вовсе не теряла. Многие мошенники работают в паре и используют старый как мир трюк: один берет документ другого и выходит на охоту, второй, если ему предъявляют претензии, поет песню об утере или краже удостоверения. Услышав от меня про компаньона, собирающего жениться на Светловой, Федорко сразу обозвала Ольгу художницей-аферисткой. Гнев Саши понятен, но ей следовало спросить: «Какую Светлову вы имеете в виду? Ту, у которой украли паспорт, или мошенницу? Первую я совсем не знаю, а про вторую с удовольствием расскажу». Создается впечатление, что сладкоежка большим умом не отличается.

– Всего сто тысяч, – нудила Федорко, – это небольшая сумма. Выведем гадину на чистую воду. Я готова прямо сейчас поехать, только еще латте хлебну.

Я пообещал передать несуществующему приятелю ее предложение, расплатился с официанткой, оставил чаевые, вернулся домой и начал звонить Светловой.

Ольга трубку не снимала. После пятой безрезультатной попытки я понял, что девица не жаждет беседовать с сыщиком Подушкиным. На экране телефона мошенницы определяется мой номер, и пакостница игнорирует вызов.

Я посмотрел на пса, лежавшего на коврике, и спросил:

– Ну, и как бы ты поступил в этой ситуации?

Собака поднялась, потянулась, затем внезапно легко запрыгнула на мои колени. Я не ожидал ничего подобного и от удивления погладил Демьяна. Шерсть щенка оказалась мягкой и пахла чем-то приятным, похоже, Борис выкупал хулигана, а потом тщательно его расчесал. Я начал водить ладонью по спине псинки и ощутил, как накопившееся в процессе общения с Федорко раздражение медленно утекает через пальцы. Злость на себя за глупость, за то, что поверил и Печенькину с Гореловым, и Ольге, испарилась, я успокоился, понял, как надо действовать, и, продолжая гладить бобика, пробормотал:

– Ты прямо психотерапевт, таблетка от плохого настроения. Хочешь кусочек сыра?

Демьян спрыгнул на пол, пошел к двери, на пороге остановился и оглянулся.

– Однако ты еще и сообразителен, уже выучил слово «сыр», – удивился я. – Ладно, раз уж пообещал, дам тебе лакомство.

У плиты стоял Борис, он смутился.

– Простите, я готовлю мясо. Не думал, что вы вернетесь рано, обычно на целый день уезжаете.

– Раз на раз не приходится, – улыбнулся я, доставая из холодильника кусок «Эдама». – Хочу Демьяна побаловать. Он прямо психотерапевт, я подержал его на коленях – и на душе спокойно стало.

Борис, стуча железной конструкцией, приделанной к сломанной ноге, отошел к окну.

– Когда я работал в Англии, один раз сопровождал хозяйку в больницу, а она взяла в палату своего шпица. Я полагал, что врачи запретят вносить собачку в клинику, но услышал обратное: «Очень хорошо, что не оставили любимца дома. Поглаживание животного – кошки, дворняжки, хомячка, бурундука – нормализует кровяное давление, приводит в порядок нервную систему».

Я протянул прыгающему Демьяну ломтик сыра.

– Интересно, никогда о таком не слышал.

– Вы телевизор не смотрите, прессу, ориентированную на массового покупателя, не читаете, поэтому и не знаете, – улыбнулся батлер. – Об анималотерапии сейчас много говорят и пишут.

Я дал псу еще кусочек.

– Борис, могу я вас попросить об услуге?

– Конечно, всегда готов, – кивнул тот. – Что нужно сделать?

Я пустился в объяснения.

– Позвоните со своего мобильного по номеру, который я вам назову. Подойдет девушка, она торгует косметикой. Нужно прикинуться покупателем и договориться с ней о встрече здесь, а не в моем офисе, адрес которого пакостница, вероятно, знает. Сможете прикинуться выгодным клиентом?

Батлер взял с подоконника трубку.

– Я готов.

Спустя десять минут я похвалил Бориса: