заявление об увольнении, богатый папаша другого поводыря своему Митрофанушке найдет, и тогда босс Филова турнет, да еще с плохой характеристикой, напишет, что он с работой не справлялся.

– Твой друг может уйти по болезни, – подсказал я. – У него ведь пуля в шее!

Макс вскинул брови.

– Ваня, все, кто знал ту давнюю историю, давно на земле не пашут, кое-кого уж и в живых нет. Новый шеф всего четыре месяца как пришел, состоянием здоровья подчиненных не интересовался. А врачи считают Глеба в принципе годным к службе. Но если до завистливого босса весть о ранении дойдет, он живо эту инфу олигарху сольет.

– Понял, – кивнул я, – есть риск, что богач может не нанять мужика с проблемой. Возможно, олигарх и не обратит внимания на старое ранение, но лучше не светиться, то есть по болезни не уходить.

– Сам понимаешь, я обязан Глебу помочь, – не утихал Макс. – Пришла пора долг оплатить, вот я и впрягся вместе с Филовым в работу. Начальничек ему три «висяка» подсуропил, с двумя мы лихо разобрались, за пять дней оба раскрутили. Там вообще ничего сложного не было, просто в отделении настоящих профи не осталось. Новый шеф тех, кто умнее его, выпер и набрал разного рода кретинов, чтобы на их фоне светочем разума выглядеть. Теперь у Филова одно дело Вилкиной осталось, но меня отправляют в командировку, а у Глеба, как и у тебя, сомнения возникли, не верит он в суицид. Чуйка, говорит, сработала. Глеб честный, аккуратный исполнитель, совсем не генератор идей, но идеальная вторая лошадь в паре, будет тянуть телегу днем и ночью. Но ему обязательно надо с кем-то в упряжке скакать.

– Однако чуйка у него есть, – отметил я.

Макс вздохнул.

– Иногда просыпается, правда, очень редко. Уж помоги ему, а? Мне утром улетать, один Филов не справится. У тебя же пока нового клиента нет.

Мне совершенно не хотелось выполнять просьбу Макса, но дружба обязывает.

– Глеб прекрасно выполнит черновую работу, – продолжал агитировать меня Воронов. – У него приятель в техподдержке работает, любую инфу из компьютера выловит. Твоя задача – идеи. Ваня, ты у нас гений! Вот я не обратил внимания на шмотки, не подумал про книги в чемодане, а ты сразу стойку сделал. Пожалуйста, очень прошу…

Макс замолчал. Потом то ли кашлянул, то ли всхлипнул и – упал головой на стол.

В первую секунду я растерялся, потом бросился к нему:

– Тебе плохо?

Макс не шевелился.

Я схватил телефон и набрал номер «Скорой».

– Слушаю, – через секунду отозвался диспетчер-мужчина.

– Моему другу плохо, он потерял сознание! – закричал я. – Пришлите врача побыстрее, запишите адрес…

– Откройте подъезд, если он заперт, бригада выехала, – ответил парень.

Я кинулся вниз, распахнул парадное, услышал надсадный вой сирены и увидел желтый автобус с надписью «Реанимация». Несмотря на тревогу, в душе возникло удивление: ну и ну, не успел я повесить трубку, а медики уже тут!

Из мини-вэна быстро выбрались четверо молодых мужчин в куртках с надписью «Скорая помощь», двое начали споро вытаскивать носилки. Похоже, на моем лице отлично читались все обуревавшие меня эмоции, потому что один из прибывших пояснил:

– Повезло вам. Из соседнего дома ехали, там ложный вызов был. Не переживайте, у нас есть все необходимые лекарства и лучшая аппаратура. Где больной?

Я опомнился и побежал к лифту.

– Острое нарушение мозгового кровообращения, – сказал доктор, выглядывая в холл, где я маялся от неизвестности.

Мне захотелось перекреститься.

– Какой прогноз?

– Увозим господина Воронова в больницу, – ответил медик, – в военный госпиталь имени Боренко, там лучшее отделение по инсультам.

– Можно мне с вами? – засуетился я.

– Нет, – отрезал эскулап, – вы только помешаете. В больнице ваше присутствие ни к чему, в отделение интенсивной терапии посторонних не пустят.