Декан осекся. Пальмовые листья на шалаше раздвинулись, и на лужайку шагнула госпожа Герпес.

Ее волосы, похоже, украшал цветок. По-видимому, выполняющий роль царственной тиары. Некоторые изменения коснулись и ее одежды.

Начать с того, что одежды стало существенно меньше.

Поскольку название ее нового одеяния происходило от названия острова, на Плоском мире не существующего, волшебники никогда не слышали о бикини. К тому же то, что госпожа Герпес соорудила из своей прежней одежды, было гораздо существеннее бикини. Скорее оно имело отношение к Новой Зеландии, поскольку состояло из двух довольно больших и почтенных половин, разделяемых узким каналом. Оставшиеся части своего бывшего одеяния она обмотала вокруг талии — на манер саронга.

Одним словом, все было вполне прилично. Но странное дело, общее впечатление складывалось совершенно обратное. Похожего эффекта госпожа Герпес достигла бы, прикрывшись фиговым листком шести футов шириной. Он все равно остался бы фиговым листком.

— Йа вот подюмала, здесь так жарко, надо одеться ЧЮТЬ-ЧЮТЬ иначе, — сообщила она. — Разюмеется, мне бы и в голову не пришьло одеваться так в Универьситете, но посколькю мы здесь немного задержимься, йа как раз вспомьнила одну чюднюю иконографию королевы Зазумбы Сумтрийской. Как вы дюмаете, где здесь можьно принять ванню?

— Ммяяя, — отозвался главный философ.

Декан прокашлялся.

— В джунглях есть небольшой водоем.

— С кувшинками, — добавил заведующий кафедрой беспредметных изысканий. — Розовыми.

— Ммяяя, — снова выразился главный философ.

— И с водопадом, — уточнил декан.

— Ммяяя.

— И с мыльным кустом, если уж на то пошло.

Они проводили ее взглядом.

— Вверх-вниз, вверх-вниз, — прокомментировал казначей.

— Прекрасная фигура, — заметил Чудакулли. — Без туфель у нее совсем другая походка — вы не находите? Эй, главный философ, ты как там себя чувствуешь?

— Ммяяя?

— Похоже, ты перегрелся. Рожа у тебя совсем красная.

— Я, ммяяя… мне… проклятье, эта жара и вправду меня доконает. Пожалуй, мне тоже не мешало бы окунуться…

— В лагуне, — с нажимом произнес Чудакулли.

— Но ведь соленая вода очень вредна для кожи, аркканцлер.

— Может, и так. И тем не менее. Или сходишь на водоем после того, как вернется госпожа Герпес.

— Меня это даже как-то оскорбляет, аркканцлер. По-видимому, ты считаешь, будто я…

— Довольно, — заключил Чудакулли. — Ну что, мы идем смотреть на лодку?

Полчаса спустя волшебники собрались на противоположном берегу.

Она и в самом деле была зеленой. И покачивалась вверх-вниз. Но до настоящего корабля суденышко не дотягивало. Казалось, его строитель следовал детальным инструкциям из книги по кораблестроению, в которой не было ни одной иллюстрации. Некоторых важных деталей недоставало — точнее, они были как будто смазаны. Например, резная фигура и в самом деле имела отношение к женскому полу, хотя, к разочарованию декана, детализация исполнения была примерно такой же, как у полураздавленной медузы.

При виде этой фигуры главный философ сразу вспомнил госпожу Герпес, хотя в данный момент камни, деревья, облака и кокосовые орехи также напоминали ему о госпоже Герпес.

И наконец, парус. Которым был огромный лист. Но как только вы осознавали его растительную природу, в голову сразу начинали лезть мысли о средствах передвижения, в назначенный час возвращающихся в свое исходное тыквенное состояние…

Думминг прочистил горло.

— Существуют растения, которые разбрасывают семена по воде и таким образом распространяются, — нерешительно начал он. — Взять, к примеру, кокос обычный, так вот он…

— А резная фигура у него на носу тоже имеется? — осведомился Чудакулли.

— Гм-м… У одного мангрового подвида действительно наличествует нечто вроде киля, с помощью которого…

— А парус? И там брамс-бомсели всякие?

— Гм-м… Нет.

— А что ты скажешь по поводу вон тех цветов наверху? — продолжал Чудакулли.

Там, где следовало бы находиться корзине, в которой обычно сидит впередсмотрящий, красовался букет похожих на смесь тромбонов и нарциссов зеленых цветов.

— А не все ли нам равно? — вступил в разговор заведующий кафедрой беспредметных изысканий. — Пускай на самом деле это гигантская тыква, но она ведь сейчас корабль, и там найдется место нам всем. — Его лицо просияло. — Даже если придется набиться как семенам в овощ.

— Появление этого судна представляется весьма загадочным, — пробормотал Чудакулли. — Интересно, откуда оно взялось?

— Я сказал, даже если придется набиться как семенам в овощ, — повторил заведующий кафедрой беспредметных изысканий. — Есть такая загадка: «Без окон, без дверей…»

— Да-да, знаю, — перебил Чудакулли, не отводя взгляда от покачивающегося на воде судна.

— Я только хотел пошу…

— Спасибо, завкафедрой, мы очень ценим твой вклад.

— Вообще-то, лодка на вид довольно вместительная, — произнес декан, игнорируя обиженное лицо завкафедрой. — Я за то, чтобы погрузить на нее провизию, затем погрузиться самим и отчалить.

— И куда мы поплывем? — поднял бровь Чудакулли.

— Туда, где всякие жуткие рептилии не превращаются ни с того ни с сего в куриц! — отрезал декан.

— А ты предпочитаешь обратный процесс? — осведомился Чудакулли.

Он двинулся вброд к лодке. Зайдя в воду по грудь, аркканцлер постучал посохом по корпусу.

— Как-то ты чересчур подозрителен, Наверн, — заметил декан.

— В самом деле? Господин Тупс, сколько видов плотоядных растений тебе известно?

— Под сотню, аркканцлер.

— И они объедают свои жертвы по самые?..

— В случае с сумтрийским деревом цапу даже этих самых не остается, аркканцлер. Кстати, молотобой, что произрастает на Бхангбхангдуке, иной раз также не пренебрегает человеком, если тот зазевался и не разглядел среди листвы кувалду. А уж растений, способных употреблять в пищу всяких мелких тварей типа крысы, — таких хоть пруд пруди. Допустим, пирамидальный душегубный плющ обычно охотится только на своих сородичей, тех, что поглупее, но…

— Лично я считаю это очень подозрительным, — перебил Чудакулли. — Это растение появилось здесь как раз в тот момент, когда нам понадобилась лодка. Шоколадные кокосы — КУДА НИ ШЛО, сигареты с фильтром — ладно! Но корабль с резной фигурой на носу?

— А без резной фигуры какой же это корабль? — заметил главный философ.

— Согласен, но откуда растению-то это знать? — возразил Чудакулли, возвращаясь на берег. — В общем, меня на такое не купишь. Кроме того, я хочу разобраться, что здесь происходит.

— ПРОКЛЯТЬЕ!

Все услышали этот голос — тоненький, гнусавый и раздраженный. Он доносился как будто со всех сторон сразу.

Затем в воздухе замелькали белые бледные огоньки. Они завращались, образовали карусель — они крутились все быстрее и быстрее, а потом взорвались.

Бог моргнул. Пытаясь обрести равновесие, покачался вперед-назад.

— Проклятье, — произнес он. — Как я выгляжу?

Подняв руку на уровень глаз, он несколько раз согнул и разогнул пальцы.

Пальцы потрогали лицо, лысую голову, задержались на длинной белой бороде.

— А это что? — спросил он.

— Э-э… Ты о бороде? — переспросил Думминг.

Бог перевел взгляд вниз, на свое долгополое белое одеяние.

— О, патриаршьи одежды? Что ж… Гм, ладно…

Приняв более-менее грозный вид, он сосредоточил взгляд на Чудакулли. Огромные белые брови сошлись в одной точке, будто рассерженные гусеницы.

— Иззыдите Немедля, Не То Изведаете На Себе Мой Гнев! — напыщенно воскликнул он.

— Почему?

Вид у бога стал ошарашенный.

— Почему?! В этой ситуации не положено задавать подобных вопросов!

— Почему?

На лице бога отразилась легкая паника.

— Ну, потому что… Иззыдите, Не То Приду Я К Вам с Мечом Огненным!

— По-моему, это уж слишком, — пожал плечами Чудакулли. — Я бы предпочел бутылочку винца.