Соскучилась?

На этот раз грусть вернула меня в прошлое воскресенье, в худший день моей жизни. Наутро после вечеринки у Чарли я приехала к Джебу — без предупреждения, — и сначала он был рад меня видеть.

— Куда ты вчера убежала? — сказал он. — Я не мог тебя найти.

Я заплакала. В его темных глазах отразилось беспокойство.

— Адди, ты все еще злишься? Из-за нашей ссоры?

Я попыталась ответить. Но не смогла.

— Это была даже не ссора, — успокоил он меня. — Так, ерунда. — Я разрыдалась, и он сжал мои руки. — Я люблю тебя, Адди. И я постараюсь, чтобы ты это видела. Хорошо?

Если бы в комнате возникла скала, я бы с нее сбросилась. Если бы у него на тумбочке лежал кинжал, я вонзила бы его себе в грудь.

Вместо этого я рассказала ему о катастрофе с Чарли.

— Мне очень жаль, — проговорила я сквозь слезы. — Я думала, что мы всегда будем вместе. Я хотела, чтобы мы всегда были вместе!

— Адди… — только и сказал Джеб.

Он все еще пытался понять, что происходит, но в ту секунду — я знала об этом, потому что хорошо знала Джеба, — переживал из-за того, что я расстроилась. Это было для него самой насущной проблемой, и он крепко сжал мои руки.

— Перестань! — сказала я. — Почему ты так добр ко мне, ведь мы расстаемся?!

Мои слова его обескуражили.

— Ты бросаешь меня? Ты… ты хочешь быть с Чарли, а не со мной?

— Нет. Господи, нет. — Я резко высвободила руки. — Я изменила тебе, испортила все, и… — Слезы душили меня. — И мы должны расстаться!

Он все еще не понимал:

— Но… что, если я не хочу с тобой расставаться?

Слезы душили меня, и я подумала — нет, поняла, — что Джеб был намного лучше меня. Он был самым прекрасным, самым замечательным парнем на свете, а я была полным дерьмом, не достойным даже того, чтобы он на меня наступил. Я жопень. Такой же полный жопень, как Чарли.

— Мне пора идти, — сказала я и шагнула к двери.

Он схватил меня за запястье. «Не уходи, пожалуйста», — было написано у него на лице.

Но я должна была это сделать. Разве он не понимал?

Я вырвалась и заставила себя произнести роковые слова:

— Джеб… все кончено.

Он стиснул зубы, и меня охватило злорадство. Он должен злиться на меня. Он должен меня презирать.

— Иди, — сказал он.

И я ушла.

И теперь… теперь я стояла у окна своей спальни, наблюдая за тем, как Дорри и Теган становятся все меньше и меньше. Снега было много, очень много, и весь он серебрился в лунном свете. От одного его вида мне стало холодно.

Я подумала, сможет ли Джеб когда-нибудь меня простить.

Я подумала, перестану ли я когда-нибудь чувствовать себя такой несчастной.

Я подумала, чувствует ли Джеб себя сейчас таким же несчастным, как я, и удивилась тому, что мне совсем не хочется, чтобы он был несчастен. Ну, разве что самую чуточку — или немного больше. Но я точно не хотела, чтобы его сердце превратилось в мерзлый комок досады. У него доброе сердце, и именно поэтому было так странно, что он вчера не пришел.

Но в любом случае, Джеб не был виноват в том, что я натворила, и, где бы он ни был, я надеялась, что на сердце у него тепло.