кровь, ожидая его равного пощаде нападения на мои раны…

Моя кровь стынет в венах, и мой трезвеющий разум отмечает, что вечный холод тянет уходящее

тепло офицера S9, – моего врага… Я забираю себе остатки тепла его тела – мою добычу,

разделенную только с холодным воздухом… Он, залетевший с востока “дракон”, не знал, что

Штормштадт – моя крепость, что его бураны защищают меня, как его стены… Этот офицер не

знал, что он не только мой враг… что он и его солдаты – враги ледяной пустыни…

Я скрепил замерзшую руку на рукояти моего кинжала и вынул впившийся в горло врага клинок

– теперь алая, еще горячая, кровь “дракона” течет без биения пульса и парит прямо мне в открытое

лицо… Я, упершись обеими руками в грудь офицера, постарался подняться… Но встать мне не

удалось – только оттолкнулся от убитого врага, валясь на снег возле него… Упав среди его солдат, я

стал смотреть на жесткую корку наста пустыми глазами покойника… Мне нужно найти силы…

последние силы… и я поднимусь…

Перевернулся на спину, поднимая еще дрожащую от напряжения руку, намертво примерзшую к

кинжалу… Подмерзшая, густеющая, кровь стекает с лезвия на рукоять, на перчатку, сковывая мою

руку с моим оружием еще прочнее, – сковывая багровым льдом. Я смотрю на клинок и смеюсь.

5

Мое прерывистое после ранения дыхание пресекает стужа, но я – смеюсь. Я взял себе три жизни, а

за гибель троих отдал одну только боль сбитого дыхания! Я потерял зверей, я теряю кровь! Скоро

мне конец! Скоро, но не сейчас! Сейчас я еще дышу вольным ветром!

На мой смех слетаются “черные вороны”… Ко мне приближается высший офицер службы

безопасности Штормштадта – S11… Он не один – с ним стая… Я открываю глаза и вижу, как ветер

рвет их черные шинели, я закрываю глаза и слышу, как бьются о ветер их черные крылья… С ними

высший офицер S3 – нейропрограммист с разумом холодным, как у “защитника”… И “защитники”

– сильнейшие машин системы, внушающие страх всем людям – и врагам, и соратникам… А

темные стуженые капли “драконьей” крови все падают на мое открытое лицо… А мое горячее

дыхание все отпускает в стылый мрак смех, звенящий в морозном воздухе, опадающий инеем на

моих пересохших губах…

Офицер S7 в черной шинели схватил меня за руки, резко поднимая на ноги… пресекая мой

смех, задушенный потоком крови, хлынувшей ртом… И я молча стою в снегу, не споря со стужей и

скукой, ожидая смерти, присматриваясь к офицерам, склоняющимся к мертвецам…

– Смерть Лао наступила считанные секунды назад! Мы получим четкую схему его памяти!

– Его смерть обратима! Мы воскресим его! “Защитники”! Берите его! Быстрее! Транспорты

подошли! Подключайте его к аппаратам!

Светлые “защитники” подняли мертвого “дракона” S9 и скрылись, окруженные белесой

мглой… Ветер, бьющий мне в лицо, сбил меня с ног… Опускаясь на колени, я склонил перед ним

голову, и он вынудил меня отдать снегу выжатые из легких вялым кашлем капли вязкой крови –

леденеющей, но еще льющейся изо рта… Я взглянул вслед машинам, мерцающим в защитных

полях и меркнущим в грозовом мраке… Посмотрел на поверженного врага – в последний раз, как в

первый… Я всмотрелся в его лицо, не веря своим глазам… Я не знал, что этот офицер S9 –

полковник Лао, готовящий диверсионные отряды для Хакая, трижды сожженного и восставшего из

пепла полководца мятежной рати…

Я запустил руку в волосы, разметанные по плечам буйным ветром… “Золотые драконы” и их

диверсионные отряды, “черные вороны” службы внутренней безопасности и “серые волки” войска

системы – они все так далеки для меня теперь… С тех пор, как я вырвался на свободу, они все

стали так далеки для меня… как их бесконечные бои, как их вечная война… Я с трудом вспоминаю

про строгий строй и суровую власть Совета, про вооруженные силы системы, повинующиеся воли

верховного правителя… Мне давно нет дела до всех их великих деяний – я давно не их

штурмовик… Мне безразличны и “вороны” – они не станут тянуть из моей головы тайные мысли

отточенными когтями и терзать меня острыми клювами… я безопасности системы не угрожаю… Я

просто преступник… простой преступник, осужденный на смерть офицером моего штурмотряда…

Обычное дело – ничего особенного… Меня “вороны” когтями не тронут – не пытая, пустят мне в

сердце смертоносный луч… Я поднес к лицу руку, втянул запах крови “дракона” суженными

ноздрями, но на морозе кровь не пахнет…

Офицеры исчезли, как появились, вслед за техникой… Исчезли, не оставив следов, забрав

мертвых “драконов”, их снаряжение и крылатые “стрелы”… Со мной остался только унтер-офицер

с четырьмя бойцами службы безопасности… Но этот бледный сержант стоит передо мной молча –

тихо трет застуженные руки, спокойно смотря мне в лицо и не собираясь в меня стрелять… Его

солдаты, стоящие в стороне, взяли меня под прицел, угрожая открыть огонь, но ожидают приказа

командира с железной выдержкой… А он все молчит, терпя укусы холода и внимательно

всматриваясь в меня…

– Уходи, сержант, и уводи своих солдат… Оставь меня в одиночестве…

– Олаф Слеггер… Мы встречались… Мы вместе сражались в восточной крепости

Хантэрхайма… Я помню…

– А я, нет… Уходи и оставь меня умирать одного…

– Я должен взять тебя и доставить в шестую крепость Хантэрхайма – в Штормштадт… Живым

или мертвым, Олаф…

Я огрызнулся на грозовой фронт, словно застрявший на месте… Злюсь на него, глухого к моему

зову… Нет, шторм, могущий сокрушить скалы и стены Штормштадта, не откликается на мой

6

призыв – он не тронет моих врагов… А его отголосков, доносящихся издали, для разгрома бойцов

северной крепости не достаточно… Сопротивляясь им, мне придется рассчитывать только на свои

силы… а они меня стремительно покидают… Я перевел равнодушный взгляд на нового

противника, намеренного перекрыть мне дыхание, отнять у меня вольный ветер…

– Тогда дождись моей смерти – в стороне, вне поля моего зрения, не попадаясь мне на глаза…

– Мне отдан приказ, а времени на ожидание не дано. Бросай оружие, Олаф. Забудь о злобе и

борьбе. И не помышляй о сопротивлении. Подчинись мне и пойди за мной по своей воле.

– Меня ты возьмешь только мертвым… Ты вернешь в укрепление только мое холодное тело…

А оружия я и покойником никому под ноги не кину – оно примерзло к моей руке…

– Зря ты противишься мне. Ты не знаешь, что…

– Не заставляй меня вступать с тобой в бой… Ты попусту потеряешь людей – получишь не один

мой замерзший труп, а четыре… Троих я прикончу… Ты получишь их, промерзших… коль не

войдешь в их число, конечно…

– Мне жаль, что ты решил просто изничтожить свою жизнь, изувечить свое будущее… Ты ведь

был славным бойцом, Олаф…

– И был, и остался…

– Нет, теперь ты только убийца, бегущий от кары…

– Я убил, расчищая дорогу, когда решил уйти… Я был бойцом, но решил стать вольным

охотником – свободным воином севера… Теперь охота – моя жизнь и смерть… А какого рода будет

моя последняя добыча – мне разницы нет… Уходи и уводи людей…

Сержант с сожалением отрицательно качнул головой…

– Перестань сопротивляться мне. Пойдем со мной. Олаф, ты пойдешь не на смерть… Ты просто

не понимаешь… Ты не знаешь о приказе… Но покончим с неясностями… Я расскажу – ты только

послушай… Приговор не приведут в исполнение… Твое дело будет пересмотрено… Тебя будет

судить верховный трибунал… Ты совершил славное деяние… И высший военный суд установит

степень твоей вины с учетом этих сведений… Будь уверен – тебя пощадят… Тебя простят… Тебя

исцелят, Олаф… Ты вернешься в штурмовой отряд… Ты будешь служить в войсках системы, как

прежде… И ты сможешь служить верно, как раньше, Олаф…

– Лао настолько ценен, что искупит мою караемую смертью вину?