подойти к настенному телефону и выяснить, в чем дело. Нет, он не слышал новостей. Начальник тюрьмы рассказал ему о требовании террористов, захвативших «Фрею», – у офицера отвалилась челюсть.
– Сюжет для романа, не так ли? – заметил начальник. – По-моему, через несколько минут о нас также станут сообщать в новостях. Поэтому, давайте-ка, задраим люки. Я уже отдал распоряжения дежурным на главном входе: никого не пускать, кроме работников тюрьмы. Пресса должна обращаться со всеми запросами в Городскую Ратушу. Так, теперь что касается Мишкина и Лазарева. Отменить все отгулы, чтобы собрать достаточно людей. Перевести всех заключенных в этом коридоре в другие камеры или на другие этажи. Запечатать весь этот участок, чтобы мышь не проскочила. Сюда из Бонна летит группа ребят из разведки, которые собираются задать им вопросы о том, кто их друзья в Северном море. Вопросы есть?
Офицер отрицательно покачал головой.
– Так, – резюмировал начальник тюрьмы, – нам не известно, сколько времени будет длиться эта вакханалия. Когда вы должны были смениться с дежурства?
– Сегодня в шесть часов вечера, господин начальник.
– Возвратиться вы должны были утром в понедельник, в восемь часов?
– Никак нет. В воскресенье в полночь. На следующей неделе я заступаю в ночное дежурство.
– Я вынужден вас попросить заступить в ночную смену прямо с сегодняшнего дня, – сказал начальник тюрьмы. – Само собой разумеется, позднее мы выделим вам отгулы с соответствующим возмещением. Но надо, чтобы вы приступили к работе прямо сейчас. Договорились?
– Так точно. Как прикажете, господин начальник. Я приступаю прямо сейчас.
Начальник тюрьмы, которому нравилось вести себя запросто со своими подчиненными, обошел вокруг стола и похлопал собеседника по плечу.
– Ты – хороший парень, Ян. Не знаю, что бы мы без тебя делали.
Командир эскадрильи Марк Лэтхэм смотрел прямо вперед вдоль взлетной полосы; услышав разрешение на взлет из башни управления, он кивнул своему второму пилоту. Тот осторожно нажал на рычаг одетой в перчатку рукой, медленно открывая четыре дроссельные заслонки; под крыльями резко взревели четыре двигателя типа «Спей» фирмы Роллс-Ройс, развивая тягу в 45 000 фунтов, давая возможность «Нимроду» взлететь с базы Королевских ВВС в Кинлоссе и взять курс на юго-восток из Шотландии в сторону Северного моря и Ла-Манша.
Командир эскадрильи, входящей в Командование обороны побережья, которому был тридцать один год, знал, что он управляет самым лучшим в мире самолетом для наблюдения за подводными лодками и надводными кораблями. В экипаж самолета входили двенадцать человек, он был оснащен мощными двигательными установками, совершенной аппаратурой наблюдения. «Нимрод» мог как на низкой высоте парить над волнами, прослушивая электронными ушами звуки движения под водой, так и подниматься высоко вверх, чтобы потом час за часом летать там с отключенными для экономии топлива двумя двигателями, охватывая зоной своего наблюдения огромный участок океана, раскинувшегося под ним.
Его радары могли выхватить малейшее движение металлической субстанции на поверхности воды, а камеры – вести съемку как ночью, так и днем, ему нипочем были буря и снег, град и дождь, туман и ветер, свет или тьма. Его компьютеры, включенные в систему Дейталинк, могли обрабатывать полученную информацию, идентифицировать цели и передавать всю картинку как в виде визуальных образов, так и электронными сигналами назад на базу или на какой- нибудь корабль Королевских ВМС, который входил в систему Дейталинк.
Этим солнечным весенним днем в пятницу командиру «Нимрода» дали приказ занять позицию в 15 000 футах над «Фреей» и непрерывно кружиться над ней до тех пор, пока его не сменят.
– Она появляется на экране, командир, – сообщил по внутренней системе связи Лэтхэму оператор радарной установки.
Внутри корпуса «Нимрода» оператор смотрел на экран своего сканера, выхватив свободную от судоходства зону с северной стороны «Фреи» и наблюдая, как большое световое пятно на экране постепенно, мигая, смещается по мере их приближения с периферии в центр дисплея.
– Включить камеры, – спокойно приказал Лэтхэм.
В подбрюшье «Нимрода», словно пушка, зашевелилась камера для дневной съемки типа Ф-126, обнаружила «Фрею» и намертво ее зацепила. Автоматически она отрегулировала расстояние и фокус для получения большей четкости изображения. Зажатые словно кроты в норе, члены экипажа могли видеть, как на экране монитора появляется изображение «Фреи». С этого момента самолет мог летать сколько угодно по небу, камеры все равно не сводили бы глаз с «Фреи», постоянно внося коррекцию на изменение расстояния и освещения, поворачиваясь в своем корпусе, пока «Нимрод» будет совершать свои круги. Даже если бы «Фрея» вдруг начала двигаться, они бы все равно продолжали не сводить с нее своих немигающих «глаз» до тех пор, пока не получили бы новых указаний.
– Теперь передачу, – велел Лэтхэм.
Система Дейталинк начала отсылать картинки на базу в Великобритании, а оттуда – в Лондон. Когда «Нимрод» оказался точно над «Фреей», он наклонился на левый борт, и со своего левого сиденья командир эскадрильи Лэтхэм смог увидеть ее визуально. Расположенная сзади и под ним камера сделала увеличенное изображение, превзойдя человеческий глаз. Она выхватила одинокую фигурку террориста на форпике, который поднял вверх скрытое маской лицо, смотря на серебряную ласточку, зависшую над ним на высоте три мили. Она выхватила и второго террориста на верхушке трубы, приближая его до тех пор, пока весь экран не заполнил черный вязаный шлем. Греющийся на солнышке далеко под ними человек поигрывал автоматом, зажатым в руках.
– Вот они, ублюдки, – вырвалось у оператора, следившего за работой камеры.
«Нимрод» перевели на режим постоянного облета «Фреи»: включили автопилот, выключили два двигателя, уменьшили до максимально возможного уровня мощность двух других и начали выполнять свою работу. Самолет кружился в воздухе, осуществляя непрерывное наблюдение и сообщая все увиденное на базу. Марк Лэтхэм приказал второму пилоту взять управление на себя, отстегнул привязной ремень и вышел из летной кабины. Он прошел в тыльную часть, где была устроена «столовая» для четырех человек, посетил туалет, вымыл руки и уселся за обед, который ему подогрели в вакуумной установке. Так можно воевать, – отметил он для себя.
Сверкающий «вольво» начальника полиции Алезунда с шуршанием подкатил по посыпанной гравием дорожке к бревенчатому дому в Боунсете, который располагался в двадцати минутах езды от центра города, и остановился возле крыльца, сделанного из валунов.
Триув Даль был ровесником Тора Ларсена. Они вместе выросли в Алезунде, и Даль начал свою карьеру в качестве обычного постового примерно в то же время, когда Ларсен поступил на службу в торговый флот. Он знал Лизу Ларсен с тех самых пор, как его друг привез свою молодую супругу сразу же после свадьбы из Осло. Его собственные дети дружили с Куртом и Кристиной, они вместе играли в школе, ходили под парусами в долгие летние каникулы.
«Черт бы их побрал, – подумал он, вылезая из „вольво“, – что же я буду ей, интересно, говорить?»
Он не смог дозвониться по телефону, что свидетельствовало о том, что Лиза куда-то вышла. Ребята, должно быть, в школе. Если она отправилась за покупками, то, возможно, уже встретила кого-нибудь, кто успел ей все рассказать. Он нажал на дверной звонок, и когда никакого ответа не последовало, обошел вокруг дома.
Лиза Ларсен любила копаться в своем большом огороде, вот и сейчас он нашел ее за скармливанием морковной зелени кролику, которого завела Кристина. Она подняла голову и улыбнулась, когда заметила его.
«Она ничего не знает», – подумал он. Лиза протолкнула остаток моркови сквозь проволочную сетку и подошла к нему, стягивая на ходу садовые рукавицы.
– Триув, как я рада тебя видеть. Что привело тебя сюда?
– Лиза, ты слышала сегодня новости по радио?
Она обдумала его вопрос.
– Я слушала восьмичасовые за завтраком, а потом я все время была здесь, в саду.
– Ты не отвечаешь на телефонные звонки?
В первый раз в ее сияющих карих глазах появилась какая-то тень. Улыбка исчезла.
– Нет, я просто не слышала. А что, звенел телефон?
– Послушай, Лиза, только успокойся. Кое-что случилось – нет-нет, не с детьми. С Тором.
Она так побледнела, что совершенно исчез полученный на открытом воздухе загар. Триув Даль осторожно рассказал ей все, что произошло в это утро далеко от них возле Роттердама.
– Пока нам только известно, что с ним все в порядке. С ним ничего не случилось и не случится. Немцы обязательно освободят тех двух человек, и все обойдется.
Она не заплакала, и довольно спокойно стояла посреди грядок с весенним салатом. Выслушав все, она сказала:
– Я хочу поехать поближе к нему.
Начальник полиции почувствовал облегчение: он мог ожидать от нее такой реакции, но все равно у него словно камень с души свалился. Теперь можно было заняться организационными вопросами – в этом ему не было равных.
– Через двадцать минут на аэродром должен приземлиться личный самолет Гарри Веннерстрема, – сообщил он. – Я отвезу тебя туда. Он позвонил мне час назад и сказал, что, может быть, ты захочешь поехать в Роттердам, ну, чтобы быть поближе. О детях не беспокойся: я велел забрать их из школы до того, как они успеют узнать от учителей. Мы за ними присмотрим – само собой разумеется, они останутся у нас.
Двадцать минут спустя она была на заднем сиденье в машине Даля, которая быстро двигалась к Алезунду. Начальник полиции воспользовался своим радиопередатчиком, чтобы задержать паром, который ходил через фиорд к аэропорту. Вскоре после половины второго «Джетстрим», окрашенный в серебряно- голубые тона «Нордиа Лайн», с ревом промчался по взлетной полосе, сделал круг над заливом и, двигаясь на юг, стал набирать высоту.
Начиная с шестидесятых – и особенно на протяжении семидесятых годов – все возраставшие проявления терроризма привели к выработке британским правительством стандартной процедуры, при помощи которой оно должно было бороться с ними. В центре этой процедуры находится комитет по чрезвычайным ситуациям.
В случае возникновения достаточно серьезного кризиса, в определенном месте, расположенном поблизости от правительственного офиса, сразу же собирается этот комитет, в работе которого принимают участие представители многочисленных правительственных органов: их задачей является сведение воедино всей имеющейся информации, а также корректировка принимаемых решений. Этим определенным местом является хорошо защищенная
