– Да, Паола, конечно… сделаю, как скажешь, – мычу с трудом, поворачиваясь в постели. – А теперь мне надо поспать.

– Хорошо, Элена. – Я слышу, как она удаляется и закрывает дверь.

Зарываюсь лицом в подушку и снова вспоминаю все излишества последних дней, мою манию свободы, мой безудержный поиск удовольствия. Однако боль по-прежнему там, где угнездилась, когда я позволила Леонардо уйти, как бы я ни силилась заглушить ее. Горькая слеза стекает по лицу. Я плачу по себе самой, вспоминая боль, которую хотела любой ценой причинить себе заодно с Джулио, и сегодняшнюю ночь, и всех любовников, которые были у меня в последнее время. Думала, что освобожусь от призраков прошлого, а вместо этого чувствую еще большую пустоту, неспособная наслаждаться даже сексом – тем, что с ним сводило меня с ума. Я знаю, решение проблемы не в использовании мужчин. Но так я хотя бы убеждаю себя, что ищу те крохи повседневности, которые сейчас мне кажутся недостижимыми. Рано или поздно появится «тот самый», который разблокирует замерший механизм. «И тебе повезет!» – Гайя всегда мне это повторяла. И я очень надеюсь, что она права.

Она его нашла – того самого. Через неделю Гайя выходит замуж, и я буду свидетельницей на свадьбе. Это будет свадьба года: Гайя Кинеллато – королева венецианских PR и Самуэль Беллотти – чемпион велоспорта! В начале их отношений я бы не поставила на них ни одного евро… Однако завтра в полдень сажусь в поезд до Венеции, и скоро моя Гайя, моя лучшая подруга, станет чьей-то женой.

Улыбаюсь в темноте, в одиночестве, в этот момент мое тело ощущается не таким больным. Уже рассвело, но у меня осталось немного времени собраться с силами перед великим торжеством.

Хороших снов, Элена. Завтра тебя ждет еще одна небольшая битва.

Я в Венеции всего два дня, но этот город уже снова завоевал меня: я принадлежу ему, ничего с этим не поделаешь. Это Венера, соблазнительно растянувшаяся в водах Лагуны, которая очаровывает тебя, если смотришь на нее слишком долго. Здесь все остается таким же, несмотря на постоянные морские приливы.

Вернуться в свою квартиру после месяцев отсутствия все равно как броситься в объятия, когда счастье и меланхолия смешиваются в воспоминаниях. Как влюбиться в того же человека во второй раз. К счастью, владельцу квартиры я плачу действительно символическую плату, поэтому мне не пришлось бросить мое венецианское пристанище, несмотря на переезд в Рим.

Только вот эти комнаты остались пустыми, недвижимыми с того момента, как я уехала. Иногда моя мама приходила прибраться, но оставила все в строгом порядке. Книги, CD, DVD, листы с моими набросками, дневники в ящиках: каждая вещь на своем месте, хотя я уверена, что она не удержалась, чтобы не заглянуть в дневник, знаю ее любопытство.

Ничего не изменилось, даже воздух. Временами я словно бы слышу запах Леонардо, хотя прошло больше года с тех пор, как мы в последний раз занимались здесь любовью. Может быть, мне удалось подавить чувства к нему, но не воспоминания, которые порой возвращаются ко мне, как призраки. Если бы могла, я очистила бы свои мысли до состояния tabula rasa[3], как в фильме «Если ты оставишь меня, я тебя удалю»: я недавно еще раз посмотрела его, всей своей сущностью желая найти способ перепрограммировать воспоминания. Я бы без колебаний подверглась излечению, даже не сомневаясь в последний момент, как персонаж Джима Кэрри. Это все глупости, что сердцу нельзя приказывать: я надела на него намордник и закрыла его в ящике, выбросив ключ. Посмотрим, сможет ли оно по-прежнему навредить мне…

Нынешней ночью истеричные кошки соседки Клелии устроили дурдом, напоминая мне, что на дворе сезон любви. Кампо Сан-Вио казался Диким Западом, и из окна моей комнаты слышались вой и мяуканье, от которых по коже пробегала дрожь. Я часами вертелась в кровати, с сожалением вспоминая искусственных кошек Паолы, таких молчаливых и красивых. Искала на другой половине кровати руку, которую могла бы сжать, тело, к которому прижаться, но я была в одиночестве. Я одна. Я не требую любви, мне достаточно просто секса. Гайя говорит, что это вообще-то не в моем стиле, заниматься сексом только ради секса, потому что я все равно остаюсь романтичной душой… Но она не поняла до конца, насколько я разочаровалась в любви. Теперь я хочу держаться подальше от нее.

Сейчас я иду к Гайе. Сегодня вечером мы сюрпризом организуем ее девичник. Гайя, конечно же, ничего не подозревает, думает, что это будет просто спокойный ужин с подругами, а вместо этого должна будет пережить весь тот традиционный цирк унижений и издевательских шуточек, которые мы, ее дорогие подруги, с любовью приготовили для нее.

Нажимаю на кнопку дверного звонка и, поднимаясь по лестнице, ведущей в лофт, вижу, как Гайя выталкивает из двери Самуэля Беллотти – мужчину, который через четыре дня станет ее мужем. Он цепляется, как кот, за наличник двери, чтобы украсть последний поцелуй. И похоже, ей это нравится.

Изображаю кашель, чтобы обнаружить свое присутствие, и прерываю их обмен нежностями.

– Ох, наша свидетельница… – Самуэль оглядывается и одаряет меня одной из своих улыбок для обложки.

– Я же ничему не помешала, правда?

Теперь и Гайя начинает смеяться.

– Самуэль уже собирался уходить, – отвечает решительно, уставившись на него горящими глазами. – Правда же? – заключает, страстно целуя его. Похоже, эти двое давно воздерживаются.

– Целуйтесь спокойно, – насмешливо бросаю я и в знак протеста поворачиваюсь к ним спиной. В этот момент замечаю на лестничной площадке очень серьезного типа с ястребиным взглядом, бритой головой и наушником bluetoooth, вставленным в правое ухо. Это менеджер Беллотти. Он пожимает плечами и смотрит на меня со смирившимся видом. Наверное, он уже привык к этим слащавым и щекотливым сценам.

– Ты точно уверена, что мне надо уйти? – спрашивает Самуэль, опуская руку на попу Гайи.

– Да! – рычит она. Я знаю, что если бы не рандеву с подругами, она бы с большим удовольствием осталась припечатанной к этим губам. – Брысь, брысь, – шипит Гайя и затем толчками выдворяет жениха окончательно.

– Обращайтесь с ней бережно, – говорит мне Самуэль, как будто чувствует, что за судьба ожидает Гайю, как только он уйдет. – И верните мне ее в целости и сохранности!

– Будь спокоен, – подмигиваю. – А ты не сильно руки распускай сегодня вечером, – добавляю вполголоса. (Насколько я знаю, его друзья организовали ему мальчишник в Падуе. Могу себе представить, что он тоже попадет в мясорубку.)

– Мне достаточно распускать руки только с одной, – бормочет жених, окидывая невесту взглядом. – И вообще, мне нельзя допоздна гулять, завтра у меня соревнования с хронометром, – говорит он громким голосом, выпячивая грудь и гордо глядя перед собой.

– Ну, ни пуха, – отвечаю с улыбкой и вхожу.

– Любимый, ты должен победить! – воркует Гайя.

– Можешь поспорить! – Он посылает ей воздушный поцелуй и спешит вниз по лестнице, сопровождаемый своим менеджером.

С тех пор как прошлым летом Гайя сообщила мне, что собирается замуж, я видела Самуэля всего три раза, но она столько всего мне о нем рассказала, что я будто знаю его с детства. Это успешный спортсмен, упорный и, конечно же, с сильным духом соперничества, если он ставит перед собою цель выиграть соревнования или завоевать женщину своей мечты, никто не в состоянии остановить его. Кроме того, он головокружительно красив: мужественные черты, идеальный греческий профиль, полные губы и настолько прямые и белые зубы, что при каждой улыбке мне приходит в голову реклама зубной пасты. Конечно, у него очень сильный и заметный венецианский акцент, но при этом глубокий красивый голос. Это тот тип мужчины, который умеет произвести впечатление на женщин и одновременно быть симпатичным мужчинам. Помимо того, он еще и богат: у него лофт в Монте-Карло, семейная вилла в Венето и коллекция спортивных мотоциклов, в которую он каждый месяц добавляет новый экземпляр. У такого типа должно быть как минимум завышенное эго, однако это не совсем так. То есть он, конечно, себялюбив, но в допустимой степени. Подобно многим осознающим свой талант людям, он очень самоуверенный экстраверт, но если иногда и перегибает, ему это можно спокойно простить.