– Послушай, – говорю с преувеличенным спокойствием. – Если отношения между вами не складываются, это уж точно не моя вина. Разбирайся со своим мужем, не со мной.

– Между нами нет ничего, что не складывается, кроме тебя!

В ее глазах появляется отблеск отчаяния и гордости, который отчасти трогает меня. Передо мной стоит влюбленная женщина, отчаянная и готовая на все, чтобы получить обратно своего мужчину.

– Но я пришла, чтобы сказать тебе еще кое-что, – продолжает Лукреция, – у Леонардо было много женщин, не думай, что ты чем-то отличаешься от них… В конце концов он пресытится и вернется ко мне, как всегда.

Это правда, я поняла это на своем собственном опыте: Леонардо уже вернулся к ней. Я уже выучила свой урок, это она не поняла его как следует.

– Прекрасно, – заключаю, сглатывая болевой ком. – Вот мы и договорились. Вы живите вашей жизнью, а я – своей. Меня больше не существует, забудьте обо мне навсегда.

Затем смещаюсь в сторону, чтобы перейти дорогу, но Лукреция удерживает меня.

– Подожди! – она почти шипит, в глазах читается слепая ярость. – Я с тобой еще не закончила. – Ее худые пальцы впиваются в плоть моей руки. Она как хищник, который хочет помучить свою жертву.

– Оставь меня в покое! – кричу, наконец-то изливая свое отчаяние, скопившееся внутри. Рывком освобождаюсь от ее хватки, но неправильно рассчитываю силы и спотыкаюсь на тротуаре. Нога замирает на бортовом камне, не находя опоры. Падаю… Слышу визг тормозов и крик ужаса – видимо, он принадлежит мне, а может быть, Лукреции. Машина врезается в меня, я на мгновение осознаю лишь грохот железа и ослепляющую боль в ноге.

Потом голоса и звуки рассеиваются, и наступает темнота.

Я не знаю, где я нахожусь и как попала сюда. Чувствую тяжеленные веки, онемевшую челюсть и пересохшее горло. С невероятным трудом открываю глаза: это худшее пробуждение в моей жизни.

Из окна просачивается слабый свет. Похоже на ранний вечер, но какого дня? Мне кажется, что я спала несколько месяцев… Пребываю в каком-то странном, подвешенном состоянии между сном и реальностью, и разрозненные изображения пробегают у меня в мыслях: хаотическое движение людей вокруг меня, шепот, тени, голос отца, плачущая мама… а затем перекрывающий все аромат Леонардо, каким-то образом сбежавший из темницы, где я закрыла его, выбросив ключ. Может быть, я была в коме, или это были галлюцинации… Последнее, что помню (наконец мне удается вспомнить хоть что-то), – это Лукреция, а затем та машина… Я попала под машину, вот что произошло! Значит я в больнице. Все вокруг такое белое и чистое. Резкий запах какого-то дезинфицирующего средства отсекает последние сомнения.

Пытаюсь приподняться, но головокружение заставляет меня отказаться от этой идеи. И я в изнеможении падаю обратно на подушку.

– Элена…

Этот голос мне знаком, нежный и придающий уверенность.

В поле моего зрения появляется Мартино.

– Чао, – бормочу, оглушенная. Это должно быть первое слово, которое я произношу за несколько дней. – Что произошло?

– Ты попала под машину, прямо у дома. – Он поглаживает меня по лбу. – Тебе дали снотворное, чтобы ты поспала… но не волнуйся, все в порядке.

– Как давно я здесь?

– Полтора дня. Ты все время спала.

Я пытаюсь пошевелиться в кровати, постепенно обретая контроль над своим телом. Вроде бы все конечности отзываются, кроме правой ноги. Приподнимаю голову и вижу, что она покрыта огромным гипсом.

– У тебя вывих лодыжки, пара порванных связок и царапины повсюду. Ничего ужасного, – объясняет Мартино с тенью улыбки.

Сглатываю, язык прилип к гортани.

– Воды… – жалобно молю.

Мартино помогает мне выпрямиться, подложив подушки за спину, затем наливает воды и дает попить.

– Ты был здесь все это время? – спрашиваю. Похоже, что я наконец-то в состоянии шевелить языком.

Он кивает:

– Мне позвонили врачи: они определили последние звонки на твоем телефоне. Хорошо, что они не позвонили твоим родителям… Я чуть с ума не сошел, знаешь?

– Мне жаль…

– Тс-с, главное, чтобы ты хорошо себя чувствовала. Я позаботился о том, чтобы всех оповестить. Твои родители тоже приехали из Венеции.

– Мои родители? И где они сейчас?

– У тебя дома, Паола их приютила. Мы дежурили по очереди, они попросили позвонить им сразу же, как только ты проснешься.

Мартино замолкает на минуту, и на его лице появляется странное выражение, словно он не может найти слов, чтобы сообщить мне что-то.

– Но… есть еще один человек, который хотел бы видеть тебя.

– Еще один человек?

– Да, он здесь, за дверью.

– Кто?

– Подожди…

А куда же я денусь? Смотрю, как Мартино приближается к двери и пропадает в коридоре.

Через несколько минут силуэт мужчины появляется в проеме двери, силуэт, который я смогла бы нарисовать даже с завязанными глазами, с его характерной линией плеч и мощным торсом.

Леонардо!

Я смотрю на него, как на пришельца, пока он подходит ко мне. Боюсь, это просто видение – один из лучших побочных эффектов снотворного.

Он приближается к постели и улыбается мне.

– Добро пожаловать обратно, – говорит, – я ждал тебя.

Он меня ждал? Это так характерно для Леонардо, врываться в мою жизнь, не спросив разрешения и переворачивать вверх дном то равновесие, которое мне с трудом удалось создать.

Его аромат, та самая неопределенная смесь амбры и моря, пропитывает комнату, перекрывая стерильный запах больницы. Так что я не просто видела его во сне: он действительно был здесь, пока я находилась без сознания.

– Ну что, как ты себя чувствуешь? – спрашивает так, словно мы попрощались вчера вечером.

– Помятая, но по-прежнему здесь… я выжила, – и я имею в виду не только дорожную аварию, но и вообще весь последний год моей жизни.

Я миллион раз спрашивала себя, какой была бы наша встреча, а теперь я и сама не знаю, что должна чувствовать, быть счастливой или злиться, польщенной или обиженной до смерти. Вместо этого я просто чувствую себя ужасно некрасивой. Представляю себя: изнуренная, с грязными волосами, одетая в эту нелепую тунику. Прекрасное зрелище! Я знаю, что вовсе не об этом должна думать в такой момент, но, видимо, нужно сказать спасибо кокетливой части моей натуры за то, что спасает меня от худших мыслей.

Рефлекторно протягиваю руку к волосам: дотрагиваюсь до бесформенной липкой массы. Мои подозрения оправдались. Но уже слишком поздно.

Леонардо присаживается на стул рядом с кроватью и наклоняется ко мне, опираясь локтями и соединяя ладони, как в молитве.

– Элена, мне очень жаль…

– Почему тебе жаль?

– Мне жаль, что так все случилось… я чувствую себя в некоторой степени ответственным.

Его темные глаза будто становятся еще темнее и проницательнее, и мне приходится отвести взгляд, чтобы передохнуть. От них у меня перехватывает дыхание. Мой мозг еще в заторможенном состоянии, но вроде бы и он постепенно начинает работать. Его ехидный голосок говорит мне, что Леонардо здесь просто из жалости, чтобы успокоить свою совесть.

– Ты здесь ни при чем. Это был несчастный случай, – сухо отвечаю я, уставившись в точку на белой стене перед собой. Злость и жалость к самой себе перемешиваются в ядовитое варево. – Это Лукреция рассказала тебе, что произошло? – спрашиваю напрямик, найдя наконец-то в себе силы, чтобы посмотреть ему прямо в лицо.

– Нет. Мне сообщил Мартино вчера утром. Он нашел мой номер у тебя в телефоне, ты так и не занесла его в память, но, к счастью, там еще остались мои сообщения.

Волна нежности накрывает меня: деликатный Мартино пересилил ревность и позвонил Леонардо ради меня, чтобы он был здесь, когда я приду в себя… А затем отошел в тень, оставив нас наедине. Романтический герой, точно как в былые времена. Такому нужна, под стать ему, дама сердца. Но это точно не я.