«Мне жаль», - добавил Тор. – «Больше он ничего не сказал».

«Но ты был с ним там перед его смертью», - настаивал Рис. – «Что еще он сказал тебе?»

Тор колебался, спрашивая себя, сколько он должен рассказать Рису. Он не хотел, чтобы друг завидовал или ревновал, не хотел вызвать зависть и у других ребят. Что он мог сказать? Что судьба Тора значительнее его собственной судьбы? Эти слова только вызовут зависть и ненависть в сердцах у всех.

«Он немного сказал», - произнес Тор. – «Он преимущественно молчал».

«Но тогда почему он хотел увидеть тебя? Именно тебя – как раз перед смертью? Почему он не захотел увидеть меня?» - продолжал настаивать Рис.

Тор сидел, не зная, как ответить. Он понял, как, должно быть, ужасно Рис чувствовал себя, будучи сыном МакГила, наблюдая за тем, как отец предпочел увидеть кого-то другого в свои последние минуты. Тор не знал, что сказать, чтобы успокоить друга, но ему необходимо быстро что-то придумать.

«Он хотел сказать мне, как много ты значил для него», - солгал Тор. – «Думаю, ему было легче сказать это постороннему человеку».

Тор почувствовал, что Рис всматривается в него, чтобы понять, не лжет ли он.

Наконец, Рис отвернулся и посмотрел в другую сторону – казалось, что этот ответ его удовлетворил. Тор чувствовал себя ужасно из-за того, что не сказал ему всю правду. Ему не нравилось обманывать - и он никогда этого не делал. Но молодой человек не знал, что еще сказать. Ему не хотелось ранить чувства своего друга.

«Что теперь будет с мечом?» - спросил Конвал.

Рис повернулся и посмотрел на него.

«Что ты имеешь в виду?»

«Ты знаешь, что я имею в виду. Меч Судьбы. Теперь, когда король мертв, у следующего МакГила появится шанс попробовать завладеть им. Я слышал, что Гарет коронован. Это правда?»

Все новобранцы, сидевшие вокруг костра, - даже те, кто был постарше – притихли и посмотрели на Риса.

Рис медленно кивнул.

«Да», - подтвердил он.

«Это означает, что Гарет попытается», - сказал  О’Коннор.

Рис пожал плечами.

«Согласно традиции, да. Если он захочет».

«Как думаешь, он сможет завладеть им?» - спросил Элден. – «Ты думаешь, он – Единственный?»

Рис насмешливо фыркнул.

«Ты шутишь? Он - мой брат только по крови, а не по моей воле. Я ничего не могу с этим поделать. Он не является Единственным. Он даже не Король. Он едва ли является даже принцем. Если бы мой отец был жив, Гарет никогда не стал бы королем. Бьюсь об заклад, что он не сможет завладеть мечом».

«Что же тогда подумают другие королевства, если попытка нового короля не увенчается успехом?» - спросил Конвал. – «Очередной король МакГил, который не завладел мечом? Мы произведем впечатление слабого королевства».

«Ты говоришь, что мой отец был неудачником?» - огрызнулся Рис, теряя контроль.

«Нет», - возразил Конвал, отступая. – «Я не это имел в виду. Я всего лишь говорю, что наше королевство покажется слабым, если новый король не сможет завладеть мечом. Это может привести к нападению».

Рис пожал плечами.

«Мы ничего не можем с этим поделать. Когда придет время, однажды МакГил завладеет тем мечом».

«Может быть, это будешь ты», - предположил Элден.

Остальные повернулись и посмотрели на Риса.

«В конце концов, ты тоже законный сын короля», - добавил Элден.

«Так же, как и Годфри», - ответил Рис. – «Он тоже старше меня».

«Но Годфри никогда не будет править. А после Гарета остаешься только ты».

«Ничто из этого не имеет значения», - произнес Рис. – «Теперь король Гарет, а не я».

«Может быть, ненадолго», - сказал один из новобранцев глубоким голосом откуда-то из толпы.

«Что ты имеешь в виду?» - спросил Рис в ночь, выискивая сказавшего.

Но ответом ему была тишина, потому что парни отвели взгляды.

«Ходят слухи о восстании», - наконец, произнес Элден. – «Гарет не такой, как ты. Он – не один из нас. Он приобрел много врагов – особенно среди Легиона и Серебра. Может случиться что угодно. Однажды ты можешь стать королем».

Рис покраснел.

«Я был бы не против стать королем, если бы это было законно. Но не при таких условиях – не из-за ранней кончины отца, не из-за предательства по отношению к Гарету. Кроме того, мой старший брат Кендрик будет гораздо лучшим правителем, чем я».

«Но он – незаконнорожденный сын», - сказал О’Коннор.

«Ну что ж, тогда есть еще моя сестра Гвендолин. Такова была последняя воля моего отца».

«Чтобы правила женщина?» - удивленно выкрикнул один из новобранцев. – «Этому не бывать».

«Но такова была его воля», - настаивал Рис.

«Но его воля не исполнится прямо сейчас, не так ли?» - вставил кто-то.

Рис медленно покачал головой.

«К лучшему или худшему, сейчас мы все в руках Гарета», - сказал он.

«Кто знает, какими мы вернемся через сто дней», - произнес Элден.

Группа парней притихла, все они уставились на огонь.

Тор сидел, задумавшись. Упоминание имени Гвендолин причинило ему боль. Обернувшись, он прошептал Рису.

«Твоя сестра», - сказал он. – «Ты видел ее после похорон?»

Рис посмотрел на Тора и медленно кивнул.

«Мы говорили. Я очистил твое имя. Она знает, что ты ничего не сделал в том борделе».

Тор почувствовал большое облегчение, почувствовал, как узел в его животе развязался впервые за эти дни. Благодарность по отношению к Рису переполняла его.

«Она не говорила, что снова хочет увидеть меня?» - с надеждой спросил Тор.

Рис покачал головой.

«Мне жаль, братишка», - сказал он. – «Гвен гордая. Она не любит признавать свою вину, даже когда виновата».

Тор отвернулся и снова посмотрел на огонь, медленно кивая. Он понял. Молодой человек ощутил пустоту в желудке, но это придало ему сил. Впереди его ждут сто долгих дней - и будет лучше, если ничто иное не будет его волновать.

*

Тор стоял в королевских покоях над его кроватью. Темная комната освещалась одним-единственным факелом в дальнем конце комнаты, который мягко мерцал. Тор сделал три медленных шага, преклонил колени и взял короля за руку. Его глаза были закрыты. Он казался спокойным. Король был холодным и неподвижным – Тор почувствовал, что тот мертв.

Корона МакГила все еще была на его голове и, в то время как Тор смотрел на него, в комнату внезапно влетел Эстофелес. Он влетел в открытое окно и присел на голову короля. Птица взяла корону в клюв, после чего улетела с ней. Закричав, сокол вылетел в окно, хлопая огромными крыльями, унося с собой корону высоко в небо. Тор посмотрел на МакГила и увидел, что теперь на его месте лежит Гарет. Тор быстро выдернул свою руку, когда рука Гарета превратилась в змею. Подняв глаза, Тор увидел, что лицо Гарета становится головой кобры. У него была чешуйчатая кожа и язык, который показался наружу. Гарет улыбнулся злобной улыбкой. Его глаза сверкнули желтым.

Тор моргнул, а когда открыл глаза, увидел, что снова находится в своей деревне. Улицы и дома были пустынными, двери и окна – открытыми, словно все жители в спешке покинули деревню.

Тор пошел по дороге, которую он помнил. Вокруг него вихрем поднималась пыль. Он шел, пока не оказался возле своего старого дома – небольшого жилища из белой глины с приоткрытой дверью.

Тор вошел внутрь, пригнувшись. В доме за столом, спиной к нему, сидел его отец. Тор обошел вокруг. Его сердце бешено колотилось. Молодой человек не хотел видеть отца – но вместе с тем чувствовал потребность в этом. Он подошел к дальнему концу стола и присел, встретившись лицом к лицу с отцом. Запястья отца были прикованы к древесине большими железными кандалами. Он грозно смотрел на сына.

«Ты убил нашего короля», - сказал отец.

«Неправда», - ответил Тор.

«Ты никогда не был частью этой семьи», - произнес отец.

Сердце Тора неистово стучало, когда он пытался постичь смысл слов отца.

«Я никогда тебя не любил!» - крикнул отец, встав из-за стола, разрывая кандалы. Он сделал несколько шагов по направлению к Тору, размахивая кандалами. – «Я никогда не хотел тебя!»