Вдруг я поняла, что знаю ответ.
Я подала знак остальным.
Мы повернулись и поспешили назад, в Галану, по тому пути, которым добирались до логова Новари.
Глава 7
ПЕСНЯ ПТИЦЫ ЛИРЫ
Возвращение было быстрым и прошло без потерь.
Пальмирас провел вторую небесную атаку и еще раз схватился с Като и его ордой колдунов. Пока над головой гремело магическое сражение призрачных конниц, мы спешили домой, в Галану. На пути мы ни разу не встретились с вражескими солдатами. Уже стали видны ворота крепости, когда отвлекающий маневр Пальмираса завершился. Вскоре мы быстрым шагом входили в крепость под нестройный хор приветствий.
Эмили выпорхнула из-за спин Торпол и Уини, вмиг забыв о своей охране, и бросилась в мои объятия, осыпая меня поцелуями и орошая слезами.
— Мне было так страшно, так страшно, тетя Рали, — воскликнула она, не скрывая радости, — я боялась, что злая тетка может поймать тебя. Ведь она уже убила всех моих родных. Всех уничтожила. Больше у меня никого не осталось.
Я погладила ее замечательные темно-рыжие волосы и сказала:
— Ну что ты, что ты… Теперь, дорогая Эмили, все будет хорошо.
Я еще некоторое время утешала ее теми же глупыми словами, которыми почти все взрослые стараются унять плач ребенка. Эмили вцепилась в рукав моей одежды и спросила:
— Но ведь война еще не закончена, скажи, тетя Рали?
— Да, дорогая моя Эмили, — ответила я, — мы еще не покончили с Новари.
Времени для отдыха у нас не было. Торпол и Уини увели Эмили, а я поспешила помыться с дороги и сменить одежду, втайне надеясь, что вода, мыло и чистое платье помогут мне отогнать усталость.
В воду я добавила немного ароматических эссенций, но успокаивающий запах навеял мысли о сатиновых подушках, набитых лебяжьим пухом, и шелковых простынях. Снова вернулись мысли о Салимар, лежащей в ледяной могиле; я представила себе, как ее золотисто-медовые волосы рассыпались по плечам, точно она приглашала меня к любовной игре… Глубоко запрятанная печаль снова начала выплывать из закоулков подсознания. Я вдруг почувствовала панический страх, на какое-то мгновение представив, что никогда больше не притронусь к этим прекрасным волосам… Одна только мысль о таком, хотя и маловероятном, исходе дела заставила горло судорожно сжаться.
Я немного всплакнула. Затем осушила слезы. В моей голове стал созревать план действий.
Мы встретились в самой удаленной, неуютной пещере, в которой жил Квотерволс. Она была обставлена по-походному — все то, что могло потребоваться генералу по тревоге, находилось на расстоянии вытянутой руки, а все то, что предназначалось для длительного пользования или относительно длительного хранения, размещалось в нескольких больших сундуках, которые генерал поставил в центре пещеры и накрыл походным плащом, превратив их в обеденный стол. Вокруг него на походных стульях расположились мои друзья, на лицах которых в той или иной мере отпечаталась крайняя усталость и истощение.
Пальмирас был бледен от постоянного напряжения нескольких последних часов, но он с честью справился с очень сложной даже для опытного заклинателя задачей. Его желтые глаза профессионального колдуна светились от нескрываемого удовлетворения удачно проведенными атаками призрачной конницы. Дерлина сидела расслабленно, широко раскинув длинные ноги, крепко сжимая в руке рюмку выдержанного коньяка.
Квотерволс помогал Пипу забинтовать легкую рану, которую он получил в единоборстве с неудачливым игроком в кости.
Я с удовольствием взяла рюмку коньяка, предложенную генералом, и опустилась на походный стул рядом с Пальмирасом.
Повернувшись к нему и приподняв бокал, я произнесла тост:
— Думаю, что сам Гэмелен не смог бы осуществить более эффективные прорывы. Думаю, Като был основательно испуган этой неожиданной атакой.
