табакерки. Я кивнула и пошла вслед за ней, спрашивая на ходу:

— Куда мы идем, Залия?

— Туда, куда мы отправляемся каждую ночь, дорогая, — ответила она. Ее голос был приятен и мягок. Таким голосом обычно взрослые разговаривают с детьми. Залия продолжала: — В наши камеры.

— Понятно, — произнесла я, хотя очень смутно представляла, о чем в действительности идет речь.

Мы присоединились к колонне рабов. Прозвучали отрывистые команды. Все — несколько сотен человек — двинулись вперед, едва переставляя ноги, — засвистели и защелкали по спинам хлысты, раздались крики рабов.

— Где мы? — спросила я.

— Я уже рассказывала тебе, дорогая, — ответила Залия, — но я расскажу еще раз. Мы находимся в рудниках Короноса.

Вскипели эмоции и прорвались сквозь наркотический дурман, который окутал меня по воле злого колдуна. Я почувствовала, как по щекам струятся слезы, и подумала — мне никогда не выбраться отсюда.

Должно быть, я всхлипнула, потому что Залия ласково потрепала меня по плечу, пытаясь успокоить. Вслед за этим все то, что казалось мне совершенно новым, все увиденное и услышанное как будто бы впервые, новые чувства и ощущения, — все обрушилось с полной тяжестью и безжалостностью, и я поняла, что меня ведут по руднику на цепи, как собаку.

Окружающая действительность представляла собой ошеломляющую череду ужасов. Молоты били по скальной породе, расплавленное золото непрерывно выливалось из труб в большие чаны, машины долбили и сверлили камень, невероятно при этом грохоча, и выплевывали из чрева огонь. Повсюду я видела работающих людей, многие из которых стонали от боли. Иногда нам приходилось ждать, пока проходила другая колонна рабов. Однажды большая повозка, везущая руду, перегородила нам путь. Я увидела, что в нее, как вьючные животные, запряжены рабы, которые тянут груз по деревянному настилу.

Наконец мы вышли в коридор, по обеим сторонам которого равномерно располагались закрытые двери. Залия проводила меня в камеру, и я без сил опустилась на каменную скамейку.

Залия пошла к ведру с водой. Где-то взяла тряпку, которую намочила в воде. Вернулась, присела рядом со мной и осторожно подняла повязку, которая закрывала пустую глазницу. Залия не спеша обмыла грязь и запекшуюся кровь вокруг раны.

Несмотря на то что я ничего не помнила, даже того, как я встретила ее, нежные прикосновения Залии показались мне знакомыми. Я почувствовала, что могу доверять ей. Каким-то образом она стала моей напарницей и, вероятно, другом.

Омыв рану, Залия аккуратно вернула бандаж на прежнее место, приговаривая при этом: — Ну, вот и порядок, дорогая.

После этого она снова пошла к ведру, на этот раз для того, чтобы привести себя в порядок.

Я внимательно рассмотрела ее, когда она приподняла свою рваную одежду, чтобы смыть с ног сажу и грязь. Способность осознавать то, что происходит вокруг, медленно, но неуклонно возвращалась, и это заставило меня еще более пристально вглядеться в Залию. Я знала, кто эта женщина. Но до этого момента мне казалось, что она была только нежным голосом, исходящим из облаков.

Залия оказалась плотной и приземистой, ее икры были толщиной с мою талию. Ее спутанные волосы отливали медью, а на круглом лице красовались маленький курносый нос и красиво очерченные губы. Вокруг Залии я увидела необычную ауру, и это обстоятельство еще больше вернуло меня к действительности.

Я попыталась скользящим движением послать щупальце магического поля, чтобы исследовать границы ее ауры. И была чрезвычайно обеспокоена, когда ничего не произошло.

Я сделала еще одну попытку. И почувствовала сопротивление, потом неизвестное заклинание, которое сдерживало мое волшебное поле, стало постепенно отступать.,

Я усилила нажим и услышала, что рвется что-то напоминающее материю, при этом ощутила легкое дуновение — и затем меня вдруг пронзила боль. Болевой импульс выстрелил из металлической руки, ударил по локтю так, как будто бы это был удар ломом, а вслед за этим мое плечо, шея и спина были захвачены такой мучительной болью, что мой желудок взбунтовался. Меня вырвало прямо на пол камеры.

Залия быстро подошла ко мне, мягко подхватила и начала успокаивающе гладить по спине, пока мои внутренности выворачивались наружу.

— Бедняжка, — повторяла она, — бедняжка.

Через некоторое время боль и ощущение отвратительной слабости исчезли. Залия отвела меня к каменной койке и уложила на спину. Она обтерла меня, положила на лоб холодную мокрую тряпку, а потом прибрала за мной.

Я лежала молча, единственная боль, которая докучала в этот момент, была дергающая пульсация в пустой глазнице. Я