внимательно смотрел на свое отражение в зеркале. Остался доволен. Теперь только небольшая хромота сохранилась после паралича, явившегося результатом удара. Он с легкостью скрывал это от посторонних. У политиков был большой опыт в подобных вопросах. "После операции, – подумал Кеа, – мало кто вообще знал, что я прикован к инвалидному креслу".

Он снова вернулся к письменному столу. Опустил свое пятидесятидевятилетнее тело в глубокое мягкое кресло. Взял графин.

Виски.

С наслаждением сделал глоток. Сейчас он отдыхал от своих утомительных обязанностей. Почувствовал легкую головную боль и напрягся. Сердце сжалось – неужели? Но боль прошла, и вместе с ней исчез страх. "Благодарение Господу, – подумал Кеа, – мне больше не нужно об этом беспокоиться".

Имброциано практически завершила свою работу. Все в порядке. Стоит только сказать слово, и могущественные темные силы примутся за дело.

Кеа отчаянно трудился, чтобы добраться до этого момента. Менял персонал, дергал за самые разнообразные веревочки. Создавал и рушил целые бюрократические аппараты. Заметал след, издавая великое множество государственных декретов и законов. В его распоряжении были огромные фабрики и заводы, директора которых понятия не имели, что делается на соседних предприятиях. Приказы Кеа исполняли капитаны звездных кораблей. Он придумал сложнейшую, сверхсекретную сеть, где опытные шпионы пользовались самым современным электронным оборудованием.

Одновременно Имброциано и ее команда тоже работали день и ночь, потому что нельзя было терять ни минуты. Причем в их распоряжении находились все средства государственного бюджета.

Кеа потягивал виски, чувствуя, как тепло разливается по телу.

Он решил обмануть смерть, и первый этап его плана был совсем не сложным. Имброциано создаст ходящий, говорящий, думающий дубликат Кеа Ричардса. Второй этап, который предстояло претворить в жизнь, был еще проще.

Когда Кеа думал об этом, в его душу закрадывался холодный ужас. Не стоит предаваться праздным размышлениям. Придет время, и он справится с этой проблемой тоже.

А вот третий этап плана был невероятно сложным. Во-первых, Кеа решил внести кое- какие изменения в старую систему. Нужно будет заняться генной инженерией, чтобы его организм стал неподвластен болезням и старению. Кеа выбрал самый лучший возраст – тридцать пять лет. Именно тогда он добился почти всего. Поскольку этот процесс займет несколько лет, его подданные не-заметят, что Пожизненный Президент сбрасывает средний возраст, точно змея кожу. Теоретически новый Кеа Ричардс сможет путешествовать по векам, не старея.

Настоящее бессмертие.

– По правде говоря, – сказала Имброциано, – я сомневаюсь, что это возможно. Организм – в особенности мыслящий – слишком сложная штука. Он подвержен влиянию многих вещей, о которых мы не имеем ни малейшего представления. И я сейчас говорю не о физическом здоровье. Необходимо принять в расчет еще и психологический аспект проблемы.

– Я могу сойти с ума, – проговорил Кеа, – или меня захватят враги. Заставят делать что-то против желания, вынудят выдать информацию.

– И это тоже, – согласилась Имброциано.

Необходимость решить эту проблему привела к возникновению главной части плана. Будучи инженером в душе, Кеа начал с машины. Машины, которая была призвана судить. Ее снабдили сложными программами. В ее функции входило принимать решения на предмет физического и морального состояния Кеа Ричардса и оценивать наличие угрозы извне. В новый организм Кеа Ричардса будет имплантирована бомба. При возникновении угрозы пытки, сканирования мозга или нападения бомба взорвется – причем взрыв будет такой огромной силы, что погибнут все, кто находится рядом. То же самое произойдет, если машина-судья решит, что Кеа больше не в состоянии – с точки зрения здравого смысла – управлять Федерацией. Ричардс придумал название – Фактор Калигулы. Он не имел ни малейшего желания стать тираном, который правит бесконечным адом.

"Я никогда не перестану гордиться собой, – подумал он, сделав очередной глоток виски. – Тайный подарок моему вечному королевству".

Впрочем, в моменты откровенности с самим собой он иногда признавал, что довольно широко трактует понятие умственного расстройства. Но во время этих приступов честности Кеа уговаривал себя, что у его будущей