будущее.

Квио обучил своего питомца всему, что знал. А тот благодаря своим способностям к четырнадцати годам стал акробатом, жонглером и канатоходцем. Бесконечно совершенствуясь в искусстве, которое считал своей жизнью.

Он действительно жил цирком, тяжелой работой, ощущением парения, того, что сам отвечает за свою судьбу, и та, словно чувствуя это, была к нему благосклонна. Любая неудача лишь укрепляла его желание совершенствоваться. Любая ошибка случалась лишь раз. Пружина больше никогда не повторял ее. Любая боль… впрочем, боли он почти не замечал.

Его любили и ценили. Зрители — за артистичность и бесконечную храбрость. Коллеги — за доброжелательность, осторожность в работе и четкое выполнение задач, которые он ставил для себя и для тех, с кем порой выступал в паре.

Был успех. Было внимание. Разумеется, у него имелось тщеславие. Пружина, как и все артисты, считал, что достоин аплодисментов, которые звучали, когда он с закрытыми глазами делал сальто на высоко натянутом канате. Но тщеславие никогда его не опьяняло. Парень прекрасно знал себе цену, поэтому не дурел, как многие другие, от славы и не жаждал перетянуть на себя одеяло, за что, кстати, его тоже ценили многие цирковые.

— Ты должен гордиться успехом! Наслаждайся им, парень, — частенько говаривал Квио, салютуя ему стаканом кислого вина. — Ты стал профессионалом. Люди видят твое мастерство. Теперь тебе всегда придется доказывать, что ты лучший.

Он не хотел обижать старика и не спорил. Для себя Пружина понял одну простую, удивительную вещь — совершенно не обязательно доказывать каждому встречному, что ты лучший, особенно если и так об этом знаешь.

Поэтому молодой акробат делал то, что ему нравилось. И когда Тэо становилось скучно, он придумывал нечто новое.

В шестнадцать лет ему удалось поразить многих. Он исполнил свою давнюю мечту, оживил легенду, доказав в первую очередь самому себе, что сказка может быть реальностью. На праздновании свадьбы властителя Горного герцогства Тэо совершил то, что тысячу лет назад сделал Тион, — прошел между двумя башнями крепости Калавим-тарк, над водопадом Брюллендефоссен.

Подобное считалось невозможным. Никто не доходил и до середины из-за резких, неожиданных порывов ветра, сбрасывающих людей в далекую, затянутую водяным туманом пропасть. Но несмотря на это, каждый раз находился очередной глупец, пытавшийся повторить подвиг легендарного волшебника прошлого и срывавшийся вниз, на потеху толпе.

Когда Тэо сказал Квио, что сделает это, тот лишь руками всплеснул:

— Пружина, ты еще молод для таких глупостей!

— Я как раз дозрел до них, — резонно возразил тот.

— У ученика Скованного был волшебный веер! А что есть у тебя?

— Вера в свои возможности.

Его не смогли отговорить, а актеры из труппы, с которой он приехал выступать, и вовсе хотели запереть парня, спасая тем самым ему жизнь. Но будущая герцогиня, смуглая, темноокая карифка, узнала о том, что хочет сделать молодой циркач. Она слишком любила старые сказки и желала их воплощения. А быть может, была не против украсить свою свадьбу человеческой жертвой, которые, как говорили, порой приносились в герцогстве Кариф, когда на небе нет луны и Шестеро спят.

И Тэо ступил на канат, протянутый между небом и землей. У него, как и у Тиона, был веер, но в отличие от могучего артефакта этот не умел отражать темную магию шауттов и прятать своего владельца от зла.

Акробат шел не спеша, но и не задерживаясь. Люди из цирка Квио позаботились о том, чтобы грамотно натянуть канат, тот почти не провисал, но все же раскачивался, так что юноше приходилось все время регулировать свой центр тяжести и подводить его под опору. Он не слышал ругательств, смеха, свиста, подбадривающих криков и аплодисментов — яростный ветер и грохот белой смерти, что была под ним, полностью заглушали все звуки.

В какой-то момент Тэо стало казаться, что свирепый водопад бьется о далекие камни в унисон с его сердцем. Отзываясь на каждый удар, каждый шаг.

Он шел вперед, глядя на шипастую башню Калав-имтарка, ту самую, в которой, по легенде, в плену демонов томились две сестры: Арила и Нейси. Двигаясь по направлению к зловещему силуэту, на камнях которого до сих пор остались ожоги от магии прошлого, акробат думал о том, каково тогда, должно быть, пришлось Тиону.

Первый ученик Скованного, раненный в долгом поединке, бежал по волшебной нити, которую с помощью силы сплела Арила из своих золотых волос, и отбивался от смертельной магии, что лилась на него вместе с дождем.

Тысячу лет назад Тион в одиночку выиграл поединок. И когда Скованный с Гвинтом примчались сюда, он уже спас сестер. Тогда никто из них не думал, что это был первый день конца Единого королевства и Война Гнева уже не за горами.