Ганц вздохнул.
- Вот тут письма, что, как, к кому... в принципе, мы все просчитали верно, ваше величество.
- Авестер?
- Увы...
- А.... Амалия?
Ганц вздохнул вторично. Понурился. И вытащил из-за пазухи бумаги, которые не доверил никому. И которые даже не стал класть в общую кучку.
- Посмотрите, ваше величество.
Эдоард протянул руку - и Ганц обратил внимание, что королевские пальцы чуть подрагивают. М-да... никому такого не пожелаешь. Чтобы родная дочь... вообще эта история нравилась Ганцу все меньше и меньше. Инцест, убийство, заговор, отцеубийство... одним словом - радости мало.
И все - на таком уровне, что голову бы сохранить.
Эдоард быстро проглядывал пергаменты.
- Этот патер еще жив?
- Жив, - Ганц это знал точно. Пастер Воплер последнее время пользовался популярностью, и к нему стекалась куча церковного народа. В том числе и этот... редкая дрянь, потому и запомнился.
- Его тоже в Стоунбаг.
- Уже распорядился, ваше величество.
Эдоард посмотрел поверх пергамента
- Вы раньше знали, что тут написано?
- Догадывался, - честно признался Ганц.
- Они здесь?
- да, ваше величество... какие будут приказания?
- Какие тут приказания? Допросить, вытряхнуть все - и казнить.
- Э....
- Ивельенов обоих. Амалию... мне надо с ней поговорить.
- А дети?
- Смотря что они знают. Если ничего о своем происхождении - пусть живут, но в монастырях и под присмотром.
- А близнецы?
- Кто-то же должен стать следующими герцогами. Хотя я еще подумаю...
Ганц кивнул. Эдоард машинально потер грудь.
- Проводи меня к Амалии...
***
Женщина сидела на грубой соломенной подстилке. Но допросная была достаточно чистая. Платье порвано, есть синяки, но следов изнасилования или серьезных пыток пока не видно.
Эдоард распахнул дверь и вошел. Ганц, не спрашивая, вошел вслед за королем. Отослал палачей и писца. И когда его величество сверкнул на него глазами - не шелохнулся.
- Ваше величество, если ее прикуют - я выйду. А так... я ведь и так все знаю.
Эдоард махнул рукой. Проклятая боль... да пропади оно пропадом... это лицо.
Амалия... почти копия Джесси. Но там, где у Джессимин была мягкость и нежность - его черты. Его дочь....
- Почему?
Амалия выпрямилась. Сверкнули глаза. Она не собиралась бросаться на короля. Но держалась гордо.
- За Эдмона. Вы убили его!
- Не я.
- Мой отец ничего не делал без королевского приказа. Я знаю!
- Я не отдавал ему такого приказа. Клянусь.
Женщина отступила на шаг. Опустила глаза. Поверила.
- я любила его. Мы были женаты. А вы... вы никогда бы не разрешили...
