Он устал. И ему нужно что-то для себя. Островок покоя и мира. И вот его мужчина станет защищать до последней капли крови.
Один, всегда один, кричи, не кричи, молись, не молись, бог забыл про тебя. И с каждым годом тяжесть на душе все страшнее.
Боже, прими меня, устало безверного, не с добром, не со злом, с тем что есть в душе моей...
Он уже давно не верит в Альдоная, его работа приучила мужчину к самой жуткой грязи. И именно поэтому он люто, даже себе не признаваясь, завидовал Джерисону.
У него было все - по праву рождения. И он не понимал, чем владеет. Не ценил, не защищал, не берег...
А Ганц понял. И готов был все отдать, лишь бы его впустили. И приняли.
И Лиля смотрит в его глаза.
А он видит в них свое отражение.
То же усталое одиночество. Та же тоска.
Одна. Всегда одна. И за ее спиной ее люди. А она за все в ответе. И любое неправильное решение может стоить жизни ее близким. Уже стоило...
И нет сил ни на что. Только держаться, стиснув зубы, идти вперед, держаться, делать дело - и тихо плакать по ночам.
От тоски.
Не на кого опереться. Некому довериться. И давит ноша принятых решений. Жестоких, безжалостных...
Да, их меньше, чем у Ганца. Но разве от этого легче?
Никогда не легче.
Мужчина и женщина смотрят друг на друга.
Между ними не проскакивает искра безумной страсти. Они не бросаются друг другу в объятия, но это тихое понимание, которого иногда не достигают и за десять лет брака...
Самому сильному мужчине нужно место, где можно отдохнуть.
Самой сильной женщине нужно знание того что она не одна. Что за ее спиной есть кто-то сильнее.
Союз?
Выстраданный и ставший возможным только после очень многих бед.
Тяжелых решений, крови, смертей...
Когда-то они подозревали друг друга. Не доверяли. Опасались подвоха. Когда-то они ждали удара.
Сейчас им предстоит принять одно из самых серьезных решений.
Принять? Или оно уже принято?
Ганц смотрит на женщину.
Он видел ее каждый день, но сейчас - словно впервые. Отблеск свечей ложится на золотые волосы, искры пляшут в загадочных зеленых глазах, лицо кажется удивительно юным и в то же время мудрым...
Лиля смотрит на мужчину словно впервые.
Темные глаза кажутся совсем черными. Черными кажутся и темно-каштановые волосы. Короткая бородка прячет насмешливую улыбку в уголках рта, морщинки на высоком лбу, тонкие сильные пальцы музыканта и художника...
Он не красавец, нет. Джерисон был намного красивее, да и Ричард, и Гардвейг даже сейчас...
И все же это неважно.
Красота - это фантик. Но едим-то мы конфету...
- Согласится ли король, - Лиля с трудом узнала свой голос. Такой ломкий. Такой... неуверенный. Она ли это? Или это - именно она?
- Вы согласны, Лилиан?
- Ты.
- простите...
- Называй меня Лиля, Ганц...
И в темных глазах вспыхивает надежда, сменяясь искренней и шальной радостью.
