форме. И его выдавал магистрат.

Женщина ехала по середине улицы — чтобы ничего не выплеснули из окна и мрачно рассматривала средневековый городок. Ну, скорее крепость, чем городок, но все равно — не впечатляло.

Раньше как-то не было времени. Приехали — ссора. Утром — ярмарка. Таверна тоже не в центре города… так что погулять времени не выпало. А сейчас уже и не хотелось.

Дома хоть и каменные, но какие-то серые, скученные, время готики еще не настало. Как и время каменных (или хотя бы деревянных) мостовых. И грязи там было по щиколотку. Лиля решила, что будет только верхом ездить по улицам. Проверять — утонет она по щиколотку или по колено желания не возникало.

А еще смердело.

Никто не видел ничего удивительного в том, чтобы выплеснуть на улицу содержимое ночного горшка. Мусор не бросали, он был только во дворах. А вот нечистоты…

Женщину всерьез замутило. Мало тряски на лошади, так еще «все ароматы Франции». Но никто другой ничего удивительного в этом явно не находил.

Лиля еще раз поклялась, что у нее в Иртоне так не будет. И вообще — как только будет возможность — она тут же сделает везде хорошие дороги.

Ладно, это дело будущего. А пока надо подумать, что говорить. Личную вирманскую дружину предстояло еще отмазать. Военные нужны позарез! Но вот во что ей это встанет. И как будет лучше поступить? И не запустит ли она волка в овчарню?

Все-таки она беззащитна. Да и Иртон тоже. Кто помешает вирманам собрать все самое ценное, запалить его с восьми концов — и уплыть восвояси?

А кто помешает пиратам?

Работорговцам?

Разбойникам?

Ей-ей от таких мыслей за голову схватишься. Хоть за свою, хоть за конскую. Это Эдор с ними был вась-вась, а ей такие радости не светят. Во-первых, баба, во-вторых, графиня, в-третьих, хрена она будет людьми откупаться… не поторопилась ли она с увольнением?

Теперь уже все равно поздно. Не воскресишь.

— госпожа?

Оказывается, пока Лиля размышляла, они уже доползли до точки. До здания магистрата.

И Лейф почтительно (ага, а в бороду ухмыляется, зараза такая!) помог ей спешиться.

Лонс уже раз двадцать попрощался с жизнью. Но у Альдоная определенно были иные планы. Или так шутила Мальдоная?

Когда его схватили в хижине и куда-то повели — он думал, что его повесят.

Когда его привели в охотничий домик и поставили перед королевским шутом — он подумал, что тот сам его прирежет.

Ан нет.

Невысокий человечек впился в него глазами.

— рассказывай.

— О чем?

Лонс решил не сдаваться. Все-таки он дворянин. Да и умирать — так хоть не скулящей мразью!

— Как девочку соблазнял. Как склонял к блуду. Подробно, что, где, как, кто знает…

Лонс сплюнул.

— Да пошел ты…

На человечка его попытка не произвела никакого впечатления.

— Я — пойду. А вместо меня придет палач. Мне просто неохота шум поднимать. Да и грязь будет, кровь, домик придется поджечь… мне просто неохота, поэтому я решил поговорить по-доброму. А так — ты что, думаешь, пытки выдержишь? Ну-ну…