размазывала ее кистью.
— Эмма?
— Сейчас-сейчас, — отозвалась художница рассеянно. — Поговорил бы ты, что ли, с ними, Кароль.
— О чем?!
— Ну спросил бы, как у них дела, как погода на улице… чего они к тебе привязались, наконец…
Он чуть не рассмеялся, представив, как ведет светскую беседу с убийцами через охваченную колдовским огнем дверь. Отчетливо запахло лесным пожаром, и он торопливо зашагал к женщине. Он-то сможет противостоять такому огню… некоторое время… а вот с Эммой нужно что-то решать — или действительно прыгать в окно, или… сдаваться?
— Эмма!
— Да сейчас же! — раздраженно отозвалась та, скрючившись у стены и что-то с лихорадочной быстротой прорисовывая. Он не слишком бережно подхватил ее за локоть — Эмма послушно поднялась, отбрасывая с лица выбившиеся пряди. Сказала задумчиво: — Ну, на что краски хватило…
Она успела изобразить на стене небольшой дверной проем, в который можно войти, согнувшись в три погибели, а то и вовсе на корточках. Деревянные, словно выпуклые наличники, в самом проеме — густая темнота прохладного подвала, лишь возле самого… «порога» полоса света, как бы падающего из мастерской.
— Что это?
— А на что похоже? — с раздражением спросила Эмма. — Это дверь, через которую мы сейчас уйдем. Куда ты хочешь попасть — но в пределах твоего дома? На кухню, галерею, пристань?
— Что?
Эмма топнула ногой, замахиваясь на него кистью.
— Кароль! Включи наконец свое ленивое воображение! У меня есть Волчий ключ, у тебя — твоя Руна Райдо! Они не дадут нам заблудиться в картине! Лишь представь хорошенько, куда именно ты хочешь попасть… Ты же говоришь, что знаешь этот дом как свои пять пальцев!
Они разом оглянулись на затрещавшую дверь: та занялась уже целиком, но не чистым честным огнем, а колдовским фиолетовым пламенем с зеленоватыми язычками.
…Эмма была бы не Эммой, если б не выдохнула: «Как красиво!» Теперь уже он дернул ее за руку, возвращая к реальности. Зажмурился на мгновение, представив до мельчайшей подробности путь на…
— Пристань!
Эмма заглянула ему в глаза и, что-то там углядев, кивнула.
— Идем!
Прижала к груди охапку рисунков, взяла его за руку и, нагнувшись, шагнула в нарисованную дверцу. Казалось, она сейчас боднет лбом стену, потом — что стукнется он сам, но Эмма благополучно исчезла в нарисованном проеме, а через миг и он тоже оказался… в картине. Полнейшая темнота, полное отсутствие запахов, опоры, направления, из ощущений — только теплые пальцы в его руке…
…Ступеньки ударили по подошвам так, как будто сами выпрыгнули нам навстречу. Кароль врезался плечом в стену, зашипел, однако моей руки не выпустил. Я посмотрела наверх, откуда доносились голоса и запах дыма, потом вниз, где слышался ленивый плеск воды. Мы стояли на знакомой лестнице, спускающейся к пристани. Получилось? Получилось…
— Получилось!
Кароль поспешно прикрыл мне рот ладонью. Шепнул:
— Да, тихо! Стой здесь, я…
И тут снизу крикнули:
— Эй, что там? Долго еще?
Ох! Кажется, они не входную дверь взломали, а пришли отсюда, с пристани! Или вообще проникли в дом и сверху и снизу? Я в испуге вытаращила глаза, Кароль замер и тут же бросил через плечо:
— Погоди чуток!
— Кэм, ты?
