Уязвленная, я возразила:
— А может, мы и не хотим, чтобы вы об этом забывали! Чем более зубаста страна, тем больше с ней считаются! А уж когда мы обеспечим себе безопасность, хотя бы со стороны соседей, можно будет думать не только о том, как выжить. Можно будет задуматься и о садах — таких, как этот, — об академиях и школах художеств!
Я увидела вскинутые брови Человека С Птицей и поняла, что говорю слишком запальчиво. И слово в слово повторяю речи Рагнара.
— Но, — указал Кароль, — с
Я поморщилась — он был прав.
— Но ведь и Силвер тоже потерял надежного союзника с севера!
— Ну-ка, ну-ка, расскажи еще что-нибудь о том, в чем нуждается Рист!
Меня подхлестнула издевка в его голосе…
Я охрипла от долгого спора. Кароль сидел на корточках, рисуя прутиком на песке дорожки карту побережья (довольно точную) и границу между Нордлэндом и Ристом. Не соглашаясь, я стирала носком туфли извилистые линии, отбирала прутик и рисовала свое…
Поставив камешек на место предполагаемой новой пограничной крепости, я поймала взгляд Кароля. Он сидел на корточках, свесив между колен руки, и смотрел на меня с улыбкой и незнакомым блеском в глазах. И я сообразила, что вместо того, чтобы наслаждаться видами парка, мы битый час потратили на то, чем занимаются подданные всех государств мира, — рассуждения, что бы мы сделали на месте собственных правителей…
То есть на бесконечное и бессмысленное переливание из пустого в порожнее.
Я выпрямилась, отряхнула руки. На песке осталась карта нашего полуострова в виде оскаленной морды волка — за это его и называют Волчьим. Зазубренный серп с ручкой или пасть волка — мое княжество; с юга, за Лунным хребтом, обозначенным россыпью мелких камешков, к нему примыкает Рист.
— Слышали бы нас сейчас Силвер с Рагнаром!
— Думаю, им не мешает взять нас в советники, — подмигнул Кароль, поднимаясь. — У тебя имеется-таки пара- тройка здравых идей!
Не поддавшись на поддразнивание, я согласилась снисходительно:
— Ну и у тебя тоже есть одна-две. Идем дальше?
Он взглянул на солнечные часы и помрачнел.
— Кажется, мне уже пора. Но все-таки в нашей прогулке должен быть заключительный аккорд, или как там говорят художники: завершающий мазок?
Мы поднялись по ступеням вдоль огороженных узорчатой чугунной оградой цветочных террас. Кароль театрально взмахнул рукой, воскликнув:
— Смотри же!
Я взглянула, и у меня перехватило дыхание.
Вниз к густо-синему морю бесконечными уступами спускались полосы-террасы, заполненные белыми, алыми, бордовыми, розовыми, желтыми, вишневыми, синими… почти черными розами. Распустившиеся, осыпавшиеся или скрученные в тугие бутоны. Крохотные — с ноготок, и огромные, с голову младенца. Растущие кустами и поодиночке. Их аромат оглушал почище удара по голове.
…Я ненавижу его уже два года.
С силой оттолкнувшись от ограды, я отпрянула назад. С лица Кароля исчезла улыбка. Он быстро огляделся.
— Эмма? Что такое? Что ты увидела?
— Я… — Я прижала пальцы к вискам. — Просто голова разболелась. Наверное, перегрелась на солнце…
— На солнце да, конечно, — помедлив, согласился Кароль. День был пусть и ясным, но довольно прохладным и ветреным.
Когда мы уходили, я старалась задержать дыхание или дышать хотя бы ртом. Как бы еще не стошнило. Какой позор!
Скомканно простившись — Кароль торопился, а у меня теперь и впрямь разболелась голова, — мы разошлись
