Глаза Горона сузились настолько, что окончательно превратились в щелки. Я добавила наугад:

— Ведь обещанные деньги-то вам до сих пор не заплатили?

— А откуда… С чего ето вы взяли, дамочка?

Я пожала плечами.

— Да все просто: тогда бы вы забрали деньги и ушли. Вы же наемник, а не тюремщик, Горон. Вам не нравится быть тюремщиком. Иначе бы вы пошли сейчас вместе со всеми глумиться над королем.

Горон повернул голову в профиль. Тяжелая выступающая челюсть, нос сломан не единожды. Поглядел в темный коридор. Когда вновь обернулся, на потрескавшихся бледных губах появилась не понравившаяся мне улыбочка.

— С чего вы ето взяли-то? Может, мне просто нравитесь вы. Вы, я смотрю, дамочка аппетитная, — взгляд его пробежался по моему телу, особо задержавшись на груди. — А ваш дружок-король сейчас очень-очень занят и помешать нам не сможет!

Ох… О таком развитии событий я и не подумала. Хоть и должна была. Вряд ли Горон в благодарность за пользование моим… аппетитным телом решит вытащить это самое тело из тюрьмы. Я поднесла к губам почти пустую кружку, подыскивая ответ. Сказать — только попробуйте? Могу ведь и спровоцировать. Запугать местью Силвера — так он короля мысленно уже в могилу закопал и камнем сверху придавил. Так что придется вернуться к нашим табуретам…

Горон продолжал:

— Видать, шибко хорошо вы его ублажаете, раз он бросил своих высокородных шлюшек за-ради уличной художницы! Вы, случаем, не ведьма, а, дамочка? Вон ведь тогда поцеловали его, а он возьми и оживи!

— Ну… — многозначительно улыбнулась я кружке. Пусть лучше считает меня ведьмой; ведь всем известно, что колдуньи могут не только усилить мужскую силу, но и свести ее на нет. Кажется, не я одна сейчас прощупываю почву: Горон ведь ни словом не возразил про деньги и про дальнейшую свою судьбу — видно, и сам об этом уже размышлял. — Силвер из тех, кто никогда ничего не забывает; ни плохое, ни хорошее, — добавила я ему пищи для раздумий. Очень надеясь при этом, что у Горона имеется, чем думать.

— Ну вот, опять вы меня запугиваете, дамочка…

Звук приближавшихся шагов. Охранник выпрямился.

— Эй, Горон, приказано привести туда королевскую девку!

Горон поглядел на меня. В мутно-зеленоватых глазах — ни капли чувств. Как и в низком голосе:

— Ну что, дамочка, и вам тоже пора.

Я допила последние капли и сунула ему миску с кружкой. Очень надеясь при этом, что охранник не заметит пропажи ложки. Вставая, попыталась шевельнуть табурет, чтобы оценить его тяжесть, и вдруг рассмеялась. Горон глянул с подозрением:

— Вы чего ето?

— Да так… — и продолжая нервно посмеиваться над собой, пошла по темному холодному коридору. Хороша бы я была, если б попыталась его поднять!

Табурет оказался привинчен к полу.

Видимо, у местных тюремщиков уже имеется некоторый опыт.

Все было готово.

Перо. Бумага. Чернила. Двое свидетелей. Один наверняка законник, второй — представитель Единого храма. Силвер нисколько не сомневался, что эти свидетели — не первый попавшийся на улице стряпчий и не юный аколит, похищенный прямо со службы; недаром оба кутались в плащи с низко надвинутыми капюшонами, дабы зоркий королевский глаз не мог их опознать. Как далеко распространилось предательство в его серебряном Ристе? И не он ли