- Но он меня не слушал и продолжал рассказ, сглатывая подступающие к горлу слезы.

- В ее образе была заключена грусть всех плакальщиц… и ее жизнь, словно цветок Падме¹⁶, закрывала на исходе дня свои лепестки, перед наступлением морозной ночи… я, первым делом, поцеловал ее в губы, а после, отступив на шаг, выдохнул «люблю».

- Вот почему ты исчез! Похвально, друг, неуклюже, правда, но это же любовь. А потом ты все равно оказался в Фире и дружба продолжилась! Кто не терял?

- Это был день рождения, — мои утешения он пропускает мимо ушей, — ее дочери. 10 лет. А за день до того она сделала аборт. Случайная связь с таксистом, который подвозил ее мать. Я ответил ей, что мне все равно и я не уйду. И не ушел. Пока она меня сама не прогнала… «не захотела ломать жизнь сосунку»…

- Зря ты связался с ней… с молчаливой… — почти шепотом протянул я.

- Мы говорим об одно и том же… — вздыхает. — Я люблю ее. И у нее есть имя.

- А что мы делаем здесь в таком случае?

- Он выдернул у меня бутылку из рук и сделал большой глоток.

- Тебе очень повезло с Клем!

- Я знаю.

- Уезжай, к чертовой матери! Забудь Фиру и семью. Пошли они все!

- Но Брат…

- Слабак ты! Не достоин ты Клем! Она сильная. А ты червяк. Ты попал в штиль, old sport, и не собираешься опускать паруса… тебе уютно? Кому-то может быть уютно, но только не рисковому и бесстрашному реставратору подушек. Одних лишь размышлений о жизни не хватает для того, чтобы сердце билось, — о жизни размышляют, после того, как оно перестает биться. Как часто твое сердцебиение учащается?

- Моя любовь — это данность. Мы с Клем созданы для такой жизни. Мастера тишины, повелители вакуума, созерцатели.

Друг разочарованно вздохнул и сменил тему:

- Да. Я сказал англичанке, что хочу от нее детей. Немыслимым образом, эта фраза привела ее в чувство и она поняла, что я для нее сам, как ребенок. Но это и не удивительно… мы, как Капитаны песка¹⁷… — сироты. И в женщинах всегда будем искать мать. Я теперь и сам отец, и у моего ребенка есть мать, и никуда она не денется. И, черт возьми, я никуда не денусь!

- Давай только без слез!

- Old sport, никаких слез! Давай побудем здесь немного, пускай погаснет свет.

Я не стал возражать. О! Эти стройные ножки…