Гриша исчез на три дня и вернулся опухший, в мятом, замызганном костюме. От сватьи, Олечкиной матери, скрывали, как могли. Почти три дня, до самых похорон.
Бедную женщину увезли на «Скорой» с диагнозом «острый инфаркт». Хоронили ее через неделю после дочери. А еще через три дня из роддома забрали Ванюшку.
Гриша к мальчику не подходил. Мать понимала и жалела сына. Такая радость и такое горе! Мужики – слабое племя.
А вот ей деваться было некуда. Нянька требовалась и внуку, и сыну – в одинаковой мере. Только младенец просил есть, и ему надо было менять пеленки, а сын…
С ним все оказалось сложнее. Куда сложнее!
Теперь она мечтала, чтобы опять появилась эта глуповатая Аллочка и хоть чуточку отвлекла Гришу от его горя.
Через полгода сын потихоньку стал приходить в себя. Брал мальчика на руки, и мать видела, как разглаживаются морщины на Гришином лице и появляется улыбка.
Каково было ей, говорить не стоит. Все женщины знают и про бессонные ночи, и про ворохи грязных ползунков и пеленок, и про сопельки, поносики, зубки и колики. Молодым и здоровым непросто. А ведь ей уже… Плюс уборка, готовка, глажка и прогулки с Ванечкой. А еще поликлиника, массажи, прививки.
Ерунда! Со всем справлялась! Здоровье, слава богу, позволяло! Главное – внук! А Ванюшка радовал! Как на сердце было сладко, даже при всем этом необъятном горе и ужасе!
Гриша по выходным старался мать разгрузить – бегал на рынок, гулял с Ванюшкой, неловко помогал с уборкой. Даже пытался гладить, пока не сжег гладильную доску.
Все как-то вставало на свои места. Худо ли, бедно, но жизнь брала свое. Куда деваться?
Теперь она боялась, что Гриша поспешно женится, как и бывает в подобных случаях. Нет, разумеется, ему надо устраивать жизнь. Но Ванечка! Как его примет мачеха? Да и кому, положа руку на сердце, нужен чужой ребенок? Таких – единицы. Жалкая горстка святых людей, готовых полюбить и воспитать чужое дитя. «Не отдам! – решила Елена Степановна. – Никому не отдам! Не будет у Ванечки мачехи! Пусть его отец устраивает свою жизнь. Все правильно. И пусть рожает новеньких деток. А этот ребенок – мой! Моя кровинушка. Никому я его не отдам. И, слава богу, пока нет желающих!» – успокаивала себя она.
Ошибалась. Ох, как она ошибалась!
Думала, все горести уже позади. Сколько можно на одну бедную семью горя? Горя – точно хватит. Выше крыши, как говорится. Теперь – только испытания. А с этим она всегда справлялась. Справится и сейчас!
Ванечка рос здоровеньким и умненьким. Не мальчик, а сплошная огромная радость. Елена Степановна расчесывала густые волосики внука и внимательно разглядывала его. На Гришу, зеленоглазого, медноволосого, белолицего, веснушчатого и курносого, он был совсем не похож. На покойную Олечку, свою мать, тоже. Она была сероглазая, с рыхловатым среднерусским лицом. Да и сама Елена Степановна тоже славянской внешности. А Ванюшка словно цыганского племени: с темным, не по-младенчески жестким кучерявым чубом, внушительным для ребенка носом и ярко-карими глазами, с густыми темными бровями и ресницами.
Елена Степановна называла его Угольком. Рассматривала фотографии предков – а вот и нашлись родственнички! Брат маминого отца, Семен Егорыч. Просто вылитый цыган. Да и прозвище имел Головешка. Вот уж правда – генетика дело тонкое. Где и что вылезет, одному богу известно.
По выходным сын уезжал с ночевкой. Она ни о чем не спрашивала. Все понимала и даже радовалась такому повороту событий. С кем? С Аллочкой? Да хоть и с ней! Ради бога! Нужна же молодому мужику нормальная и регулярная личная жизнь!
Сын – отрезанный ломоть, как и любой мужик. А Ванечке до мужика далеко! Сколько у нее впереди счастливых и радостных дней! Сколько месяцев и лет!
Это помогало устоять на ногах. Не рухнуть от бед и физической усталости.
Звонок в дверь раздался в субботу в полдень. Ждали врача – у Ванюшки поднялась температура и появился кашель. С лечением все и так понятно – никакой врач не придумает ничего нового, а вот послушать ребенка надо, не дай бог, бронхи или легкие.
Дверь открыл Гриша. На пороге стоял высокий темноволосый бородатый мужчина средних лет, интеллигентного вида – плащ, очки, портфель. Гриша пригласил его войти и пожал руку:
– Ждем вас.
Мужчина растерянно посмотрел на хозяина и поставил на пол портфель. Гриша помог гостю снять плащ. Незнакомец замешкался, стянул с носа очки и начал протирать их носовым платком.
– Прошу вас! – Гриша указал рукой на Ванюшкину комнату. – Мальчик там, у себя.
– Позже, – проговорил мужчина.
– А, руки! – наконец догадался Гриша и крикнул: – Мамуль, полотенце! Доктор пришел.
В коридор выбежала Елена Степановна с полотенцем в руках. Незнакомец совсем растерялся и опустился на низкую банкетку.
– Подождите! Я не врач! – почти простонал он, прикрыв глаза.
– А кто же тогда? – теперь растерялся и Гриша.
Они с матерью переглянулись.
Мужчина встал с банкетки и посмотрел на Гришу:
– Григорий Васильевич?
Гриша кивнул.
– Давайте знакомиться. Я – отец Вани.
Долгий разговор на кухне был тяжелым. Невыносимым вначале и середине, непредсказуемым в финале.
Бородатый незваный гость сидел на стуле, подперев тяжелую голову руками. От чая он отказался, долго молчал, потом жарко заговорил, пытаясь что-то объяснить.
А все было проще пареной репы. Да, коллеги. Работали с Ольгой. Он холост, старый такой, убежденный холостяк. Ольга – прекрасная и честная женщина. Он был увлечен, хотя и понимал, что их краткосрочный роман закрутился от Ольгиной тоски и душевного беспокойства. Она и не скрывала – в семье все шатко и валко, с мужем отношения поганые, похоже, у него есть женщина. Да он и особо не таится. Свекровь – чудесная, но хочет счастья сыну и внуков себе. Мужа Ольга все еще очень любит, хотя на качество семейной жизни это положительно не влияет.
Роман их длился всего-то четыре месяца, а потом Ольга внезапно отношения разорвала без объяснения причин.
Он был расстроен и обескуражен, к Ольге уже привык и даже позволил себе влюбиться. А тут такой поворот событий! И он уехал в командировку в Монголию.
Вернувшись через год, узнал и про смерть Ольги, и про родившегося мальчика. По срокам все совпадало: и Ольгина беременность, и их поспешный разрыв, на котором она так настаивала, и рождение ребенка. А еще он увидел Ванюшку на прогулке – следил тайком. И вот тогда ему все окончательно стало ясно.
Все молчали. Гриша достал початую бутылку водки, налил полный стакан и выпил. Бородач жалобно попросил:
– А мне можно?
Гриша шмякнул бутылку на стол и вышел из кухни. Елена Степановна достала стакан и налила его до краев. Непрошеный гость жадно, словно воду, выпил содержимое громкими глотками и посмотрел на Елену Степановну:
– А дальше-то что?
