просто нужно было время, чтобы осознать, что для подобных действий существуют весьма веские причины.

Вернувшись обратно в деревню, Араб велел разбить лагерь на горе, у тропы. С предложением Квона перегнать вертолёты в другое место он согласился и попросил его поискать поблизости подходящую площадку. Последним аргументом за перегон вертолётов стало то, что каждый взлёт лишает крестьян части их урожая и не стоит лишний раз уменьшать их и без того небольшой доход.

Устроившись у маленького костра, на котором Араб уже ловко разогревал мясные консервы, воины задумчиво молчали, пытаясь избавиться от тяжёлого чувства вины за сделанное. Раздав им по банке, Араб уселся на песок, достал свой любимый штурмовой кинжал и принялся с аппетитом уничтожать свою порцию.

Заметив, что командир совершенно спокоен, Майк, не выдержав, тихо спросил:

— Араб, как ты можешь так спокойно есть после всего этого? Что это? Привычка или полное отсутствие таких простых понятий, как совесть и сострадание?

— Скорее второе, брат, — раздался голос всё той же Лизы.

Выйдя из джунглей, она подошла к костру и, усевшись рядом с Майком, с вызовом посмотрела на Араба. Не обращая на неё никакого внимания, Араб зацепил кончиком ножа кусок мяса и, ловко отправив его в рот, прожевал. Бросив в банку сломанную пополам галету, он дождался, когда она пропитается жиром, и, орудуя всё тем же ножом, принялся с аппетитом поедать. Вылизав банку почти до блеска, он отставил её в сторону, всыпал в котелок горсть кофе и задумчиво ответил:

— Знаешь, старина. Я недаром говорил, что есть люди, которых стоит жалеть, а есть те, о которых жалеть совсем не стоит. Так вот, эта команда как раз из последних. Как вам известно, в прошлом я был наёмником и мне приходилось видеть работу самых разных подразделений и групп. С этой группой я тоже сталкивался. Нам повезло, что меня предупредили об их появлении. Как ни крути, а они были профи. Не окажись мы тут раньше них, всё могло бы кончиться совсем не так. Если забыть о ни в чём не повинных крестьянах и детях, то нас троих просто убили бы, а вас, Лиза, пропустили бы через всю группу. И не надо делать вид, что вы в это не верите. Я такое уже видел.

— И конечно, не остановили их, — презрительно закончила за него Лиза.

— Это было не в моих силах, — устало покачал головой Араб. — Я не могу рассказать всё, но на тот момент соотношение сил было таково, что любой неправильно истолкованный жест мог окончиться моей смертью.

— А вы очень хотели жить. Не так ли, Араб? — всё с тем же сарказмом спросила Лиза.

— Мне жаль, что вы так резко настроены против меня, — вздохнул Араб. — Но если вы считаете, что, приняв меня в круг, хранитель сделал большую ошибку, обратитесь с этим вопросом к нему. Не надо выводить меня из себя. Вы слишком слабый боец, чтобы противостоять мне.

— Я уже высказывала своё мнение по этому поводу, но старейший не захотел услышать меня. Он сделал по-своему и принял вас в круг. А жаль.

— Чего именно вам жаль? Того, что меня приняли, не обращая внимания на вашу глупость, или того, что я оказался компетентнее вас всех вместе взятых? — жёстко спросил Араб. — Тактика, которую мне описали парни, может сработать, если нападающих не больше шести или если они не имеют специальной подготовки. Это я уже доказал. Впрочем, убеждать вас в чём-то — просто терять время впустую. Есть очень простой и доступный для всех способ, как избавиться от меня.

— И какой же? — с вялым интересом спросила Лиза.

— Вы берёте на себя всю ответственность за этот круг силы, а я больше не появляюсь здесь. Никогда. Но если вдруг случится так, что хранительница все-таки опять вызовет меня, вы никогда больше не будете оскорблять меня. Неважно, в какой форме.

— Меня это устраивает, — решительно ответила Лиза.

— Зато меня, нет, — прозвучал звучный голос хранительницы, и она присоединилась к воинам у костра. — Иногда у меня складывается такое впечатление, сестра, что ты, приехав сюда, забыла свои мозги дома.

— О чём ты, мать? — спросила Лиза, не ожидавшая такой отповеди.

— О том, что ты набрасываешься с руганью на лучшего воина и готова отказаться от его защиты только в угоду своим глупым амбициям. Что ты сама можешь? Что ты готова была противопоставить тем людям?

— Свою мораль и глупую демагогию, — тихо рассмеялся Араб. — Даже ангелов рисуют с мечами. Неужели так трудно понять, что добро должно иметь крепкие кулаки? В противном случае его просто уничтожат.

— И для чего же добру кулаки? Чтобы призывать людей к добру? — попыталась съехидничать Лиза.

— Для того, чтобы защищать себя. Зубы и когти имеют все, но не все пускают их в ход просто так.

— Что вы хотите этим сказать? — не поняла Лиза.

— То, что я никогда не убивал просто так, ради развлечения, в отличие от тех, кого мы уничтожили сегодня. Я приведу только один пример. Это было в лагере беженцев на границе Бургундии. Набравшись местного самогона, эти ребята, которых вы так старательно защищали, выгнали из лагеря тридцать человек и заставили бежать по одному, стреляя вслед. Пари заключалось в том, что нужно было убить бегущего, затратив как можно меньше выстрелов. В этой группе были только женщины и дети. Самому младшему — десять, самой старшей — тридцать восемь.

— Этого не может быть! — тихо ахнула Лиза.

— К сожалению, может, — покачал головой Араб. — А самое паршивое, что офицеры из команды американских военных смотрели на это и просто смеялись. Хотя именно им и была подчинена эта команда.

— Я не верю вам, — срывающимся от слёз голосом ответила Лиза.

— Я мог бы приводить подобные примеры до утра, — пожал плечами Араб. — Но главное не в этом.

— А в чём? — тихо спросила хранительница.

— В том, что я всегда старался избегать ненужной крови. Да, я наёмник. Можно сказать, убийца. Я даже соглашусь с тем, что мои руки по локоть в крови. Но на них нет ни одной капли крови, пролитой просто так, бесцельно. Я воевал, я убивал. Но все, кто были мной убиты, были или солдатами, или теми, кто хотел убить меня, пусть и не всегда оружием.

— Как тебя понять, брат? — удивлённо спросил Майк.

— Оружие может быть разным, — пожал плечами Араб. — Один раз меня пытались убить при помощи газа, второй — при помощи штамма какого-то патогенного вируса. Но, так или иначе, это было оружие.

— Похоже, что инстинкт самосохранения у вас развит до мании преследования, раз вы умудрялись выходить сухим из воды, — в очередной раз подпустила шпильку Лиза.

— Сестра, или ты прекратишь свои нападки, или я попрошу совет заменить тебя другим воином, — резко осадила её хранительница. — Похоже, ты считаешь своё мнение выше мнения совета. Вынуждена огорчить тебя. Это не так. И не нужно считать нас выжившими из ума старыми маразматиками. Круг ничего не делает просто так.

— Значит, по-вашему, круг сделал всё, чтобы привлечь на свою сторону человека, всю свою жизнь посвятившего убийству? — со странной интонацией спросила Лиза.

— Было бы намного хуже, если бы меня привлекли на другую сторону, — тихо ответил Араб. — При моей квалификации мне даже не пришлось бы браться за оружие. Умея хорошо планировать операции, я просто наблюдал бы за вашим уничтожением со стороны.

— И как бы ты поступил в сегодняшней обстановке? — с интересом спросил Квон.

— Не зная, что ждёт группу на тропе, я не стал бы разбивать отряд на две группы, а просто послал бы наверх пару вооружённых парней. На разведку. Тогда вам пришлось бы или убить их, или пропустить себе за спину. Потом группами по четыре, пять человек поднял бы наверх всю команду. В этом случае любая стрельба стала бы для вас роковой.

— Почему? — продолжал допытываться Квон.