Следующее помещение оказалось просторной приемной, все убранство которой состояло из десятка откидных стульев, как в старом кинотеатре, и внушительной стойки, из-за которой торчала голова склонившегося над бумагами офицера. Он поднял голову и посмотрел на нас. Смутная мысль ворохнулась в моей измученной голове – где-то я уже видел это узкое, скуластое лицо со щеточкой смоляных усов и цепкими черными глазами? То ли актер какой-то, то ли знакомый? Нет, сейчас я не мог себя заставить сосредоточиться. Ну да ладно – сейчас это не самое главное, гораздо важнее узнать, что с нами собираются делать. А вот интересная деталь – у стойки лежал наш рюкзачок, брошенный после бегства со склада.

Майор тем временем закончил нас изучать.

– Я смотрю, «залетные» пожаловали? – деланно-скучающим голосом осведомился он. – И как вам у нас, – он неопределенно махнул рукой, – здесь?

– А то по нам не видно! – Андрюха скривился, как от зубной боли, и вызывающе добавил: – Счастливы до усеру!

Я сжался, ожидая, что сейчас наш конвоир вмажет ему пару раз. Но нет – обошлось – лейтенант как раз оглянулся на входную дверь. В приемную вплыл (именно вплыл, словно броненосец) давешний синеликий полковник. Он с интересом выслушал последнюю тираду моего друга и даже вежливо покивал, довольно неприятно при этом улыбаясь.

– Мне, в общем-то, совершенно наплевать на ваше мнение о нашем Городе, но сейчас на повестке дня стоит более животрепещущий вопрос. – Лицо его приобрело хищное выражение, а глаза впились в лицо Подрывника: – Кто вы такие и каким способом попали к нам?

– Знать ничего не знаем, ведать не ведаем! – монотонно забубнил Андрюха. – Выпили водки, сели в метро, уснули, приехали на станцию! Смотрим – какой-то город! Мы и пошли прогуляться! Прогулялись, возвращаемся, а тут – вы!

Я опять сжался, ожидая, что уж сейчас-то точно нам выпишут… «порцию ласки». И опять ошибся – синеликий с любопытством слушал брехню моего приятеля, и, казалось, она даже доставляет ему какое-то извращенное удовольствие. Нет, пора признать – физиономист из меня хреновый! Эта мысль развеселила меня. Я невольно улыбнулся.

– А ты что лыбишься? – Голос полковника хлестнул по ушам как плетка. – Никак смешное что-то услышал? Вот и хорошо – сейчас твоя очередь рассказывать наступит, вместе и посмеемся! – Офицер ухмыльнулся. – К тебе, крапленый, вопросы особые будут!

Но в этот момент я обратил внимание на его руки: он сжимал край столешницы с такой силой, что пальцы побелели. И тут до меня дошло, что полковник находится на грани срыва. А вот это уже обещало большие неприятности – двум случайным посети гелям этого странного городка вряд ли можно было надеяться на благоприятное отношение со стороны власть предержащих. В сущности, мы же сейчас были ничем не лучше тех самых бомжей, мимо которых я обычно проходил с брезгливой гримасой – ни документов, ни статуса, ни поддержки за спиной.

– Э… товарищ полковник! – перебил я поток красноречия ничего, похоже, не заметившего Андрюхи. – Вы знаете, на нас сегодня свалилось столько впечатлений, что мой друг сам не понимает, что говорит (Чего?! – ошарашенно воззрился на меня Подрывник), позвольте нам изложить все в письменном виде? – Я со скрытой надеждой смотрел на задумавшегося офицера.

Что-то бубнил Андрюха, оглядываясь на превратившегося с соляной столб лейтенанта, словно собираясь обратиться к нему за поддержкой, но я отслеживал это самым краешком сознания. Все мое внимание было приковано к побелевшим пальцам полковника: отпустит он стол и расслабится или взорвется негодованием, которое сметет, будто ненужный мусор (только не засмеяться, Леха!), двух горе- коммерсантов.

Текли в тягостном ожидании секунды, складывались в минуты…

– Хорошо! – принял решение офицер. – Сейчас вас отведут в камеру, дадут бумагу, карандаш и вы опишете, для начала, разумеется, все. чем занимались, начиная с момента появления на территории Города. Лейтенант, отведите их в «пятую»!

Майор-дежурный, простоявший все время нашего с полковником доброжелательного разговора по стойке «смирно» и отрешенно глядевший взором манекена куда-то поверх наших голов при последних словах своего начальника встрепенулся и подал голос:

– Товарищ полковник! Так ведь в «пятой» сейчас сидит… – но тут же смолк, наткнувшись на бешеный взгляд синеликого. – А с этим, что делать? – майор показал на рюкзак.

– Это тот самый, из-за которого милиция на уши встала? – уточнил полковник, брезгливо тыкая поклажу носком начищенного хромового сапога.

– Да, он! – кивнул майор. – Принято у милиции по описи: рюкзак зеленый, брезентовый – одна штука, устройство ОСЭ – две штуки, ППСС – две штуки, магазин к ППСС – одна штука, патронов специальных – тридцать штук.

– А за каким хреном все это сюда приволокли? – Голос полкана взвился так, что мне показалось – уши свернулись в трубочку. – Почему у себя не оставили? Им это дело поручено – им и расхлебывать!

– Так ведь согласно приказу… – оправдывался майор, лихорадочно перекладывая на стойке какие-то бумажки. – Это же спецсклад! Все, что оттуда, должно передаваться нам!

– Ладно… – сменил гнев на милость полковник. – Если согласно приказа… Отнесите пока в мой кабинет! Хотя, сдается мне, что это наши новые друзья (брошенный на нас взгляд заставляет поежиться) к этому руку приложили… Разберемся! Лейтенант, уводите!

Лейтенант молча кинул ладонь к козырьку и жестом предложил нам идти.

Вели нас недолго: пройдя в боковой коридор, примыкающий к дежурке, мы увидели ряд дверей с внушительными запорами и привинченными над верхним косяком номерками. Лейтенант подвел нас к камере под номером «пять» и приказал встать лицом к стене. Затем он открыл дверь и велел заходить вовнутрь. Мы, естественно, подчинились. Скрипнули петли, и вот уже свобода осталась за порогом. Я с недоумением посмотрел на скованные наручниками руки – неужели нас так боятся, что даже в камере предпочитают держать в браслетах? Но в это время в двери открылось окошко, и лейтенант приказал просовывать в него руки по одному.

Как же здорово ощущать, что ты вновь свободен (гм, несколько двусмысленно получилось – свободен в камере!), но все равно лучше, чем пребывать в наручниках.