темника Берга Великолепного и много повидавший на своем веку, мог бы, будь он жив, сказать ему, что это не так уж и плохо – не сделать головокружительной карьеры, но зато – сохранить свои убеждения. К сожалению, дед давно уже покинул наш суетный мир, но дело было не в этом. Штука вся была именно в том, что, по мере того как жизнь подбрасывала ему все новые и новые несоответствия реальности с Идеалами, убеждениям все труднее и труднее было сохраняться в его душе. Ощущение было такое, что его идеалы находятся на льдине, которая неумолимо тает под лучами весеннего солнца и они, как и полагается в подобной ситуации утопающим, находящимся на тающей льдине, цепляясь за ее края и отчаянно сопротивляясь, все же, нехотя и неумолимо, идут ко дну. Результат был плачевен, хотя и ожидаем, – интуитивно предпочтя карьере идеалы, зихерхайтскапитан Шмидт в настоящее время не мог похвастаться ни тем ни другим. Это заполняло его душу невнятной и почти неуловимой, но в то же время отвратительно непрекращающейся тоской, значительно ухудшавшей качество его жизни. Впрочем, несмотря ни на что, ему все еще нравилась его работа, он ощущал себя высоким профессионалом и фактически таковым и являлся, что вынуждены были (разумеется – с должной долей пренебрежения) признавать даже его недоброжелатели.

Предстоящее совещание в конференц-зале не было чем-то из ряда вон выходящим: подобные совещания проводились в среднем раз в месяц, и Шмидт уже не испытывал былого юношеского трепета, появляясь на них. Тогда, в те далекие теперь уже годы, ему казалось, что каждое такое совещание может стать началом какого-то большого, героического дела, которое он, уж будьте уверены, доведет до победного конца. В настоящее время зихерхайтскапитан уже давно уяснил для себя простую истину, к пониманию которой рано или поздно приходит каждый профессионал – в жизни никогда нет места подвигу. Подвиги совершаются только дилетантами, при этом каждому подвигу должна предшествовать катастрофа, виной чему чаще всего являются также дилетанты, а финалом подвига – какая-нибудь трагедия, которая если и не уменьшает общее число дилетантов (ибо их не счесть), то, по крайней мере, позволяет поддерживать их количество в социуме на допустимом, неопасном уровне. У профессионалов же подвига нет, и его не может быть в принципе. Профессионал никогда не произнесет фразы «мы воевали в Предгорье» или «мы сражались в Предгорье», он просто скажет: «Последние два месяца работали в районе Предгорья». Чаще всего за этим следовала фраза, которую Шмидт периодически слышал на утренних докладах в Департаменте: «Легкораненых в подчиненной мне полусотне трое, убитых нет». У тех же, кто «воюет» или «сражается», Шмидт хорошо знал это по рассказам деда, да и по опыту собственных командировок в районы боевых действий, через два месяца от полусотни остается человек семь-восемь, не более.

Конечно, такое представление абсолютно не соответствовало тому, что говорилось о подвигах в школьных книгах и «Независимом Государственном Листке Новостей», но ведь они писались в соответствии с нормативами Правды, а Департамент Государственной Стражи, хотите вы этого или нет, был особой службой и в своей работе должен был опираться на Фактическую Правду. Естественно, что к Фактической Правде допуск имело лишь ограниченное число лиц, что, как это прекрасно понимал Шмидт, было одним из высших проявлений заботы правительства о людях. Знание Фактической Правды для людей с неуравновешенной психикой, да и вообще для тех, кто не прошел спецподготовку, неминуемо причиняло ущерб их здоровью и могло закончиться где-нибудь в приюте для душевнобольных. В то же время информация, соответствующая критериям Правды, прекрасно воспринималась обывателями и в конечном счете помогала им выполнять их работу, получать от нее определенный доход и уплачивать справедливые налоги и подати.

Зихерхайтскапитан вспомнил, что мудрое выделение трех уровней Правды – это относительно недавнее изобретение, хотя сам по себе принцип подобной сортировки информации известен был издревле, и без него не могло существовать ни одно правительство. В то же время именно ученые Центральной Империи Рутении, его Родины, первыми осмыслили многовековой опыт и пришли к выводу, что существуют три уровня, научно обосновав их строгие критерии. Первый уровень, или Фактическая Правда, был собственно информацией в ее необработанном состоянии. Подача такой информации населению, справедливо утверждали ученые, является в высшей мере проявлением неуважения к нему, так как подобна подаче на обеденный стол нечищеного и не обработанного кулинарными способами картофеля или свеклы. Никакой культурный человек не станет питаться сырым нечищеным картофелем, ведь даже восточные варвары – горцы пекут его в золе костра. Пользоваться такой информацией могут только специально обученные люди, своего рода – кулинары, причем с определенным уровнем опыта и мастерства. Теоретически, на государственном уровне, такой информацией могли пользоваться лишь руководители Департамента Государственной Стражи и Высший Совет Крон-Регента. Фактически же и зихерхайтскапитан это отчетливо осознавал, единственным сборщиком такого рода информации является только его Департамент. В силу огромного объема этой информации (его сортировкой занимался специальный отдел с начальником в чине зихерхайтсдиректора, занимавший в департаменте целый флигель), его главный руководитель, господин зихерхайтспрезидент при всем желании не может сообщать Высшему Совету всю информацию. Это означает, что верховные правители государства получают уже обработанную информацию, так как именно господин зихерхайтспрезидент решает, какая новость существенна, а какая незначительна.

Второй уровень, или Частичная Фактическая Правда, предназначался для относительно многочисленной армии чиновников департаментов, ответственных за разнообразные стороны жизни государства. Например, чиновникам Департамента Сельского Хозяйства все-таки приходилось сообщать фактические цифры урожая пшеницы в этом году и объемы ее продаж за границу (в миллионах пудов). Хотя данная информация не всегда носила позитивный, эмоционально-положительный характер и могла приводить к патологическим размышлениям, все же без нее работа данного департамента приобрела бы уж слишком мистический характер. В то же время, и на это справедливо обращали внимание те же ученые, данная информация сообщалась не абы кому, а Средним и Высшим чиновникам, прошедшим специальную подготовку в Академии Государственного Правления и имевшим чин не ниже агрокультурмайора.

Третий уровень, или просто Правда, сообщалась населению через независимую прессу, представленную «Независимым Государственным Листком Новостей», печатавшимся на сносного качества бумаге, и Службой Государственных Глашатаев, в обязанности которых вменялось прочтение вслух «Листка» еженедельно на всех центральных площадях городов до волостного центра включительно, а в столице – порайонно. Этот уровень правды, как уже было сказано выше, предназначался для простых обывателей и был ориентирован на заботу об их здоровье, хорошем настроении и Чистоте Помыслов, что формировало необходимую Общенациональную Позитивную Психологическую Атмосферу и улучшало качество жизни каждого отдельного человека.

Шмидт еще раз взглянул на часы. Было без трех минут полдень. Пора. Нельзя опаздывать на совещания к зихерхайтсдиректору, однако и приходить раньше, без дела шатаясь под закрытой дверью конференц- зала, означало показать себя смешным. Он встал, вышел из своего кабинета, запер дверь и пошел по просторному, с высоким потолком коридору к центральной лестнице, которая вела на третий этаж. Он проходил мимо рядов запертых дверей таких же, как и у него, кабинетов начальников групп, обитых кожей, под которой располагался толстый слой хлопковой ваты. Могло показаться, что в учреждении, в котором он служит, существует некий Культ Сохранения Тепла. На самом деле в кабинетах было чаще прохладно, они хорошо проветривались, так как по рекомендации отдела организации службы именно такой микроклимат и создавал наилучшие условия для умственной работы. Шмидт знал, что «теплозащитные» двери на самом деле существуют для того, чтобы исключить возможность подслушивания снаружи. Кто мог бы себе позволить подслушивать у двери начальника группы Департамента Государственной Стражи, в то время как на каждом конце коридора стоял бдительный зихерхайтскапрал и внимательно следил за происходящим в коридоре, Шмидт не мог себе представить; но двери были одной из добрых традиций его Департамента, имевшего уже более чем вековую историю, традиций, которые всегда почтительно соблюдались. «Каждый Департамент силен своими традициями» – вспомнил он старую поговорку…

Полусотник Корпуса Пограничной Стражи Гюнтер Фишер совершал обычный инспекционный обход своего участка границы в секторе ответственности Айзенвальдской пограничной заставы. Он шел пешком в сопровождении двух бойцов, так как это было положено по уставу, хотя здесь, в горах северо- запада подобная предосторожность и воспринималась им как обычная перестраховка. За десять лет службы в Корпусе Фишер успел побывать на таких участках границы, где и полусотня не всегда могла справиться с