Неймарец, сильнее притиснув меня, в последнем страстном порыве неожиданно нежно скользнул своими губами по моим, заставив взорваться в душе маленький фейерверк сокрушительного восторга.

— Спасибо, — прошептал мне в плечо, отпуская, и, вложив в руки несколько дезориентированной мне горшок с кактусом, стремительно почти потащил к двери. — Два дня, помни!

Оставшись перед резко захлопнутой за мной дверью, несколько секунд приходила в себя. Бррр… Надо собраться. Пусть это сражение проиграли, но войну выиграли! Он так и не понял обо мне главного: заставить кого?то подчиниться своим решениям можно в том случае, если ему есть, что терять. Мне терять уже было нечего… Но для осуществления моего плана нужно время… Двух дней должно хватить!

*****

Вернувшись в каюту, поставила горшок с Оболтусом на стол и уселась на стул рядом. Состояние было неописуемым: полный разброда и хаос в мыслях, чувствах и эмоциях. Намеченный столь внезапно план пугал своей смелостью и массой практически неосуществимых деталей. Было откровенно боязно и по– женски тревожно ввязываться в очередной жизненный переплет. Причем, какой… Но и с вариантом — остаться и согласиться на все условия капитана — я не могла смириться. В принципе, если подумать отвлеченно, не такими уж и невыносимыми обязательствами он меня связывал. Для землянки вступить в союз с неймарцем… это что?то из разряда сказочно–несбыточного, а тут не предлагают, тут безальтернативно настаивают. И как бы заносчиво он себя ни вел со мной до впрыскивания эниара, теперь бы все определенно изменилось. Даже неймарцы не смогут, сосуществуя в одном союзе, не изменить отношения к своей спутнице жизни. Поэтому было бы более здравомысляще остаться и медленно, но непреклонно переламывать ситуацию под себя. Если он — со своим подходом гармоничного союза, то почему бы и мне в ответ не со своей философией 'женщина в семье — шея: куда повернет, так и будет'. Так бы со временем не только уважения его добилась, но и полноценно равной супругой стала… Но нет. Вариант воспринимался совершенно чуждым: представить, что вот так, ради каких?то перспектив 'сладкой' жизни и недосягаемого статуса, откажусь от собственного мироощущения, перечеркну всю ту боль, что пережила, забуду все те истины и обещания, вынесенные из собственного жизненного опыта… не смогу. Просто не переступлю через себя! Или ничто уже не будет в радость, сама к себе уважение утрачу. Так и получится из меня не достойный партнер в отношениях, а сломленный и совершенно размякший воск, из которого он, и только он, слепит желаемое, не задумываясь о том, чего это будет стоить мне! А это — та же внутренняя боль.

Поэтому пусть и опрометчиво, пусть необдуманно, пусть неверно, но я пойду наперекор. И наверняка пожалею, но поступить иначе не могу, хотя и понимаю, что навлеку своим решением на свою голову огромных трудностей… Причем, осознанно. И проблем себе наживу, и лишусь всего, ради чего столько вынесла, чего так долго добивалась. И все, опять же, добровольно и осознанно. Почему? Возможно, подсознательно угнетал тот факт, что без этого эниара я ему совершенно была не нужна? Или то, что смогу понять, действительно ли так важна ему? Ведь, если нужна, — так просто не отступит… А если отступит, то ничего я не потеряю — просто, потом обрету в новом виде. Хватит уже бояться перемен! Возможно, начать с нуля — это именно тот шанс, что нужен мне, чтобы найти свое место в этом мире, доказать себе и окружающим, что я не абсолютный ноль!

Эти потаенные мысли клубились легким туманом где?то глубоко в душе. Я сама еще не решалась себе в них признаться. Решив оставить на поверхности сознания решение о том, что я просто не смогу согласиться на приказ капитана. Я не то, что не люблю его, он мне… неприятен. И весь его впечатляющий внешний облик и даже невероятно волнующие навыки поцелуев не могли изгнать из моей души той обиды и чисто женского унижения, которые этот бесчувственный неймарец посеял там за время нашего знакомства.

Поэтому решено — я поступлю так, как решила во время разговора с ним. И пусть в моем плане неразумного больше, чем оправданных поступков, я все продумаю и осуществлю! Или я не лучший прогнозист на свете! Осталось продумать, как при этой своей авантюрной выходке уберечь единственное близкое существо от неминуемой мести капитана. Обдумав ситуацию, решительно встала и, предварительно заказав, покормила кактус огромной свежей порцией обожаемого им минерального коктейля, а потом решительно отправилась в блок прогнозистов для разговора с тарном.

— Олга, — Шейн–оган встретил меня искренней радостью, — как же невероятно и чудесно, что тебе удалось спастись! И как я рад возможности сказать тебе спасибо за то, что спасла мою жизнь. Заблокировав вход в блок, ты спасла меня от физического уничтожения Измененными! И как прекрасно, что свою благодарность я могу выразить при личной встрече! А то я уже начал волноваться, что ты до моей переброски так и не поправишься. Но ты все же успела, пусть и в предпоследний день.

Тарн с усмешкой крепко обнял меня, удивив использованием этого земного жеста благодарности и расположения.

— Шейн–оган, — сразу, опасаясь разволноваться и растерять решительный настрой, перешла я к основному вопросу, — хочу попросить тебя о помощи, мне просто не к кому обратиться с этой просьбой. Ты можешь ненадолго взять с собой Оболтуса? Мне будет значительно легче, зная, что он у друга.

— Но…, — тарн недоуменно обежал меня внимательным взглядом, — а почему он не может остаться с тобой?

— На то есть свои причины, я не могу сказать тебе, чтобы не навредить. Прошу лишь тайно взять кактус себе и заботиться о нем, а я позже свяжусь с тобой и найду способ его вернуть. Это надо сделать сегодня. Нет. Завтра…, — я, невыносимо опечаленная разлукой со своим питомцем, все же решила провести с ним еще и этот вечер. Взять его с собой никакой возможности не было.

Шейн–оган задумался:

— Ты объяснишь мне?

— Нет!

— Хорошо, я его возьму. Мы неплохо сконтактировались, пока ты была в плену, а потом поправлялась. Он поразительно общительный! И тебе на зум отправлю мои домашние позывные, — спокойно пообещал он мне.

— Спасибо! — я порывисто в ответ обняла шею огромного тарна, мысленно умоляя судьбу не стать причиной его неудач.

Развернувшись, убежала к себе. Меньше всего хотелось, чтобы меня застали в обществе тарна. Слишком хорошо я понимала, что тогда его наверняка ожидает допрос с пристрастием!

Ольга

Ночь провела скомкано. Размышляя и обдумывая каждый пункт своего плана, понимая всю его нестандартность и, во многом, нелепость, размышляла о целесообразности этих шагов. Любой здравомыслящий человек сказал бы — "абсурд" и был бы прав, но… Но мой неуемный внутренний голос твердил мне следовать первоначальному намерению. И я сразу решила в этот раз ему не противоречить! Сделаю это, а если и пожалею, то не о том, что так и не нашла в себе сил полностью изменить свою жизнь. Пусть! Она меня, в ее нынешнем варианте, давно не устраивала. И как бы ни был труден новый путь — я им пойду!

Однако решимость не отменяла страха и отчаянного желания сдаться и предпочесть более разумный и очевидный выбор — союз с неймарцем! Мучимая сомнениями, я тихонько плакала в подушку, сама не в силах определиться, о чем рыдаю — об утраченной уже устоявшейся реальности, о потерянных перспективах, о не обретенном до сих пор личном счастье? В темноте ночи впервые задумалась о своем одиночестве, захотела, чтобы рядом был кто?то, по–настоящему близкий, тот, кто стал бы опорой мне и нашел бы поддержку во мне. А все треклятый неймарец со своим поцелуем — сумел все же затронуть глубоко в душе потребность любить и быть любимой!

Оболтус, с которым я предварительно долго говорила, объясняя ему, почему вынуждена покинуть, и обещая непременно вернуться за ним, растроенно бродил по каюте с приглушенным освещением. Но какое?то время спустя я заметила, что он замер возле входной двери, словно бы настороженно