– МакХиты похитили невинного медвежонка, отобрали его у любящей матери. И теперь, если мы не остановим МакХитов, медведи на нас нападут, и у нас не останется выбора, кроме как защищаться. Поэтому наше первое сражение должно произойти с кланом, который мы так хорошо знаем и с которыми нас связывают узы крови и общая история. Мы должны напасть на МакХитов. Если кто и знает, как сражаться с ними, так это МакНамары! Тем самым мы постараемся вернуть мир в земли Далеко-Далеко!

Скажу еще про страх. Страх – это всего лишь оборотная сторона кости смелости. Одна не может существовать без другой. Смелость, как сказал один древний воин, это страх, который удается сдерживать чуть дольше. Мы сражаемся ради жизни в стране Далеко-Далеко, в которую нас привел первый фенго во времена Долгого Холода. И эта жизнь, поверьте мне, стоит того, чтобы за нее сражаться! Лучше сражаться за что-то, чем жить и ничего не иметь. Мы в клане МакНамар не отправляемся на войну, увешавшись различными побрякушками или тинулабами из хвостовых костей. У нас нет знаков различия, как у других кланов. Ибо мы волчицы, и нам не нужны все эти внешние украшения. Мы и так знаем, кто мы. Мы самые храбрые и отважные бойцы в стране Далеко-Далеко!

Собравшиеся волки испустили воодушевленный вой, заглушивший глухое биение земли. Намара подала знак помолчать и продолжила:

– Когда волчица показывает все, на что способна, ей не нужны медали или кости, собранные на поле боя. И когда МакХиты увидят нас, они поднимут задние лапы и обмочат свои вонючие шкуры, восклицая: «О Великий Люпус, это же боевые МакНамары и сама дочь вервольфа Намара!»

С каждым словом волчица все больше распалялась и повышала голос.

– Когда же война закончится и ваши внуки спросят: «Что вы делали на большой войне с медведями?», вы посмотрите им в глаза и скажете: «Ваша бабушка отправилась с отрядом Мак-Намар и сражалась во имя справедливости бок о бок с самой отважной волчицей Галаной, Намарой клана!»

Тоби долго сидел в той ужасной яме, но так и не сказал своего имени. Теперь же, едва увидев Эдме, он сразу же, не думая, выпалил имя своей подруги по играм. Тут же от одной каменистой стены к другой эхом запрыгали вопли Старого Кагса: «Эдме! Эдме! Эдме!» Безумный волк уверенно шел к Эдме, не обращая внимания на потоки пенной слюны, вытекавшие у него из пасти. Эдме застыла на месте, не сводя глаз с Кагса, взор ее потух.

«Она обращается в камень!» – подумал Фаолан.

Единственный глаз Эдме стал почти таким же пустым, как и дыра на месте отсутствующего. Казалось, из этих дыр вытекает сама ее душа. Между тем Старый Кагс с каждым шагом набирался сил. В его глазах загорелся не виданный ранее свет, но не свет надежды и целеустремленности, а страха и отчаяния. Фаолан понял, что на самом деле, в глубине души, больной волк боится умереть в одиночестве, и потому хочет хоть с кем-нибудь разделить свою болезнь и свою смерть.

– Эдме! Эдме! – распевал Старый Кагс. – Мне нужно было имя, я получил имя, теперь все будет по-другому. Эдме! Эдме! Эдме! Подойди ко мне, раздели со мной мою пену. Мы не одни, Эдме!

Ноги его уже не дрожали, он ступал уверенно и ровно, с каждым шагом приближаясь к замершей волчице, которая не могла пошевелить даже хвостом.

– Беги, Эдме! – крикнул Фаолан. – Не стой на месте!

Казалось, что Эдме попала в ужасную паутину, протянувшуюся через всю Яму, и что с каждым разом, как звучало ее имя, эта паутина дрожала и еще сильнее запутывала несчастную волчицу. Болезненные нити этой паутины касались уже не только Эдме, но и других присутствующих.

Но тут спертый воздух Ямы разорвал пополам стремительный полет комка перьев, упавшего сверху. Раздался пронзительный крик тревоги, какой обычно издают пятнистые неясыти. Старый Кагс дернулся и на удивление ловко подпрыгнул.

– Артур! – непроизвольно воскликнул Фаолан.

– Артур! – пробормотал едва разборчиво Старый Кагс, вцепившись зубами в левое крыло птицы.

– Бегите! – крикнул Артур. – Хватайте медвежонка и бегите!

Послышался хруст нежных косточек, из пасти Кагса потекли струйки алой крови. Эдме наконец-то сдвинулась с места и подбежала к Фаолану с медвежонком. Они все еще находились слишком близко от больного волка, но тот был занят своим новым партнером по смерти и не обращал на них внимания. Желтые глаза пятнистой неясыти постепенно затухали, и даже белые пятнышки на голове Артура, похожие на драгоценные камни, казалось, тускнели.

– Быстрее! – опомнился Фаолан, и оба волка с медвежонком устремились вверх по тропе.

Выбравшись наверх, они заглянули с насыпи в мрачный каменный провал, где обрывалась жизнь храброй молодой совы.