– Ты узнаешь, как в зависимости от времени года меняются сернистые испарения. Лавовые потоки нынче редки, но ты почувствуешь разницу между потоками Быстробуйного и, например, потоками Киля на другой стороне Кольца.

На востоке из-за горизонта выглянул тонкий серпик молодой луны. В его серебристом свете Фаолан наконец заметил сов Га’Хуула. Их широкие крылья мерно поднимались и опускались, совершенно бесшумно, словно это были величественные призраки.

– Обычно они прилетают, когда поднимается луна. Их лучше всего видно как раз с друмлинов напротив Быстробуйного и Моргана. На Кости Костей запечатлена история самых главных сов, начиная с тех, что познакомились с волками более тысячи лет назад.

Эти слова эхом отзывались в самом костном мозге Фаолана. Он напрягся и навострил уши. Как и все волки страны Далеко-Далеко, он знал, что глубоко внутри вулканов покоится уголь Хуула, который часто по подземным лавовым туннелям переходит из одного кратера в другой. Сейчас Крюк рассказывал ему легенды о Кольце и о короле Хууле, который узнал о странных свойствах угля до того, как им завладел. Король назвал этот уголь своим именем и предупредил первого угленоса, что он не предназначен для кузниц.

– Я знаю, – тихо сказал Фаолан.

– А, ну да, – посмотрел на него Крюк с любопытством. – Ты уже прочитал эту часть на Кости Костей.

– Нет. Еще не прочитал.

– Тогда откуда знаешь?

Фаолан в замешательстве посмотрел на Крюка.

– Точно не могу сказать. Просто знаю.

Крюк ощутил внутри себя какое-то шевеление, словно что-то глухо толкнулось в самое сердце.

– Тем не менее, – продолжил он, – тебе еще многое нужно узнать о других фенго и о великих угленосах – например, о Гранке, первом из них.

Услышав это имя, Фаолан вздрогнул.

– С тобой все в порядке? – спросил Крюк.

– Да. Продолжай.

Когда Крюк произнес имя «Гранк», что-то молнией пронеслось сквозь Фаолана. Говорят, нечто подобное бывает с волком, если по тому месту, где он умрет, случайно пройдет другой волк.

– А теперь поупражняемся в разведывательных прыжках.

– Разведывательных прыжках?

Вместо ответа Крюк подскочил вверх, словно горящий уголек, и в самой верхней точке сделал разворот, кувыркнулся через голову и опустился прямо на вершину друмлина, уверенно приземлившись на все четыре лапы.

– Это было полное сальто с двойной спиралью и еще кое-чем моего изобретения под конец. Конечно, главное здесь не изящество движений, а то, как много ты увидишь во время прыжка. За короткое время от тебя не должны скрыться самые важные детали происходящего вокруг. Мы не умеем летать как совы, но… – тут Крюк довольно хмыкнул, – можем постараться. Сейчас твоя задача – выяснить как можно больше о совах. О простых совах, не о серых охотниках. Основной секрет хорошего прыжка заключается в том, чтобы сильно оттолкнуться задними ногами и одновременно поджать под себя передние. Не пытайся в первый раз выполнить сложные движения. Просто подпрыгни и опустись на задние лапы.

На счет «три» Фаолан прыгнул. Его обдало жаром, вокруг мелькали горящие угли, из кратеров доносился запах кипящей лавы. На какую-то долю секунды ему показалось, что он парит в небе: как будто звезды, луна и бегущие по небу облака находятся совсем рядом – стоит протянуть лапу. Но тут он заметил пролетающую высоко над его головой сову и понял, что до неба очень далеко. «В каком интересном мире они живут!» – промелькнуло у него в голове, прежде чем он приземлился на вершину костяного кургана.

– Ты прыгнул очень высоко, и это неплохо. Но я бы пока сосредоточился не на высоте, а на более четких движениях и развороте, – продолжал наставления Крюк.

Тем временем на вершине кургана напротив Моргана Эдме также занималась прыжками. Она прыгала не так высоко, как хотела бы, но движения давались ей легко. Она ловко разворачивалась, но во время очередного прыжка заметила внизу Банджу, отчего сбилась и плюхнулась на кости прямо хвостом.

– Ой!

– Осторожней! – воскликнула Моргунья. – Нельзя так приземляться. Тебя что-то отвлекло?

Эдме не хотелось признаваться, что она увидела внизу Банджу. Она не собиралась никого обвинять в собственных ошибках, но ей было неприятно вспоминать о волчице, которая с самой встречи с фенго засела у нее в памяти как заноза. «Я не позволю ей усомниться в моих способностях, – поклялась про себя Эдме. – Она хочет, чтобы я дала повод к чему-нибудь придраться. Не дождется!»