палаток, и я должен был обслужить всех охочих до меня мужчин. А уж как мучили и донимали меня молодые женщины! Потом, чуть не целыми днями, я болтался под вывеской у трактира. Еще меня связывали по рукам и ногам и ежедневно отделывали увесистой шлепалкой. И лишь через добрые четыре недели меня пустили ходить несвязанным и даже поручили разжечь очаг и собрать на стол. Знаешь, скажу я тебе, вот тогда я покрыл поцелуями ее башмаки! И буквально ел с ее ладони.

Красавица задумчиво кивнула. Ее подивило, что принц продержался так долго.

— Я просто преклоняюсь перед госпожой Локли! Мне страшно даже представить, что бы со мной было, выкупи меня кто другой, помягче нравом.

— Это точно, — признала Красавица, и кровь снова прилила к ее щекам. Ноющими ягодицами она очень хорошо ощущала правоту его слов.

— Прежде я никогда не думал, что смогу спокойно лежать на барной стойке при утренней дежурной взбучке, — продолжал принц Ричард. — И еще никогда не думал, что послушно пойду сам, никак не связанный, к Позорищной площади и что меня не придется силком затаскивать по лестнице на помост. Или что меня смогут просто отправить в ближайший «Салон наказаний» — где мы как раз и были нынче утром. Теперь все это для меня вполне естественно. Также я раньше и думать не мог, что сумею ублажать солдат здешнего гарнизона, не трясясь от страха и не впадая в истерику, когда меня связывают. Кажется, теперь нет ничего, что я не смог бы вынести.

Он немного помолчал, словно задумавшись.

— Впрочем, ты и сама уже все это прочувствовала — и за вчерашний вечер, и за сегодня. Госпоже Локли ты явно очень понравилась.

— Да уж! — От его слов Красавица почувствовала новую волну томления внизу живота. — Ты, должно быть, ошибаешься.

— О нет, что ты! — с жаром возразил принц. — Обычно рабу очень трудно привлечь внимание госпожи — а с тебя она почти и глаз не сводит, когда ты рядом.

Сердце у девушки заколотилось сильнее.

— Знаешь, хочу тебе признаться… — осторожно произнес Ричард.

— Можешь и не говорить, я сама это знаю, — тихо улыбнулась принцесса. — Год твоей высылки на исходе, и для тебя невыносима сама мысль о возвращении в замок.

— Да, именно! — с чувством закивал рыжий. — И вовсе не потому, что я не буду там повиноваться или не смогу доставлять удовольствие господам. Насчет этого-то я как раз не беспокоюсь. Тут совсем другое…

— Понимаю.

В голове у принцессы роилась масса вопросов. Выходит, жестокая и беспощадная госпожа ее любит? И почему самой Красавице эта мысль так приятна? В замке-то ей было совершенно все равно, любит ли ее леди Джулиана. А это означает, что красивая своенравная трактирщица и великолепный, но вечно отсутствующий капитан гвардии странным образом тронули ей сердце?

— Понимаешь, мне просто необходима твердая рука, — продолжал между тем Ричард. — Мне надо, чтобы мне четко приказывали, что делать, и я без малейших сомнений всегда знал свое место. Я больше не хочу этих замковых нежностей, холенья- лелеянья и сплошного лицемерия. Я бы предпочел, чтоб меня перекинули через круп капитанского коня, отвезли в их воинский лагерь, прикрутили к коновязи да и попользовали всласть, как это уже со мной однажды было.

Девушка живо представила себе эту картинку.

— Погоди, тебя, что, увозил к себе в лагерь сам капитан гвардии? — лукаво спросила красавица.

— Ну да, разумеется, — широко улыбнулся рыжий принц. — Ты только заранее не бойся. Я его видел минувшей ночью. Он, конечно, очень увлечен тобой, но когда дело доходит до принцев, то он, скажем, любит их куда страстнее, чем я. Хотя, иной раз всякое бывает… — ухмыльнулся он.

— И тебе надо будет вскоре вернуться в замок?

— Даже и не знаю. Госпожа Локли в огромном фаворе у Ее величества, поскольку большая часть королевского гарнизона останавливается здесь на постой. И думаю, госпожа вполне может оставить меня здесь, если уплатит за меня какую-то сумму. Я ведь немало зарабатываю для ее гостиницы. Ведь всякий раз, как меня отсылают в «Салон наказаний», тамошние посетители изрядно за меня выкладываются. А там всегда собирается немало народу: приходят попить кофе, поболтать между собой, некоторые женщины даже шитье с собой прихватывают — ну и, понятное дело, смотрят, как лупцуют рабов одного за другим. И хотя господин или госпожа невольника и так платят за эту процедуру, посетители могут при желании добавить десять пенсов, чтобы ему всыпали дополнительно, уже от них. Меня почти всегда там лупят по три раза, и половина полученных денег идет салону, а половина — моей госпоже. Так что на сегодняшний день я уже с лихвой ей окупился и, если она захочет, заработаю еще немало.